Накануне Девятого Дня Бога (Приложение к роману Три дома на Набережной)

Ковалёва Ольга

– Лена, перестань думать о плохом.

– Откуда ты знаешь?

– На лице написано. Глядя на твоего бывшего, - кивнул в сторону гостиной, там висел портрет, который был виден гостю из того места, где он стоял, - мне кажется, я знаю о тебе всё.

Она смотрела на него и ждала продолжения.

– Знаю, как ты любила его, как он выбрал не тебя,

не дочь, а то состояние, в котором он мнил себя непризнанным гением. Знаю, как ты пыталась с ним делить горькую, чтобы ему меньше досталось, но выбрала дочь. Знаю, что боролась, но он был умнее всех, этих бездарных и тупых колхозников.

Я, Лен, много людей видел. Мои попутчики делились со мной, я выучил людей, их сотни. За пятнадцать лет сотни и женщин, и мужчин выслушал, и проститутки попадались, и доктора наук. Знаешь, в Сибири среди геологов, археологов и просто, по пути, такие попадаются. Я не равнодушный водила фуры, нет, мама и бабушка были хорошими, чуткими людьми. Они меня воспитали человеком, а дорога научила людей понимать.

– Садись за стол, Вик! Я не стану ни о чем тебе рассказывать, я не хочу, чтобы прошлое было важнее настоящего, ты всё про меня правильно понял, но прошлого уже нет, кроме сегодняшнего сна. Он ещё во мне, и я не хочу с ним расставаться. Ешь, ты голоден.

– Лен, этой ночью, трижды я чуть не совершил аварию, но как будто кто-то лучом мне осветил, знаешь, такое мгновенное, ночное зрение и я увидел человека, потом машину с погасшими фарами и машину из-за поворота, я трижды успел затормозить вовремя. Я от перенапряжения взбодрился, в течение часа трижды, это был перебор для одного рейса. Что за зрение у меня прорезалось, я не знаю! Но оно меня спасло от беды, меня и ещё кого-то.

– Я знаю. Потом тебе расскажу. Улыбалась загадочно и смущенно.

Подвинула в его сторону корзинку с буханкой хлеба. От буханки шел невероятно вкусный аромат. Он привычно разломал хлеб и только потом сообразил, ему, только что, дали права хозяина дома.

Поставила в центр стола миску с горячим картофелем.

– Мы

так едим окрошку.

Он улыбнулся. В огромную миску ему положили картофель и залили окрошкой.

Пожелал приятного аппетита, с трудом, он был очень голоден!

Как? Уже пустая тарелка? Растерялся! С удовольствием увидел, что ему повторяют порцию.

Поблагодарил.

Теперь он распробовал вкус еды. Улыбнулся жене. Ну, значит жена, если по-другому не думается о ней.

Выпил чай, с бутербродами и чуть не заснул за столом.

– Пойдем, поспи, хоть часик.

Пошел без сопротивления. Она положила его в свою постель, улыбнулся и с улыбкой уснул.

Лена полюбовалась на него и подумала, не отпущу, никому не отдам. Мой.

Ну и мысли у тебя, Елена. Ты уже его хочешь? А что же ещё делать, если сегодня он её любил, и она его любила.

Сон был вещий, вот и всё. Такое бывает. У некоторых часто, а у неё впервые.

Сходила в душ. В тазу скрученными комами лежали его вещи. Он стирал их шампунем? Выстирала с порошком, тщательно прополоскала и повесила сушиться.

Приняла душ, вода лилась все горячее, помыла голову вчерашней дождевой водой, прополоскала настоем ромашки, полыни и шалфея. Волосы у неё длинные, легкие, мягкие, сушила их без всяких фенов, потом заплетет косу, а сейчас так походит.

Привычно пошла к себе в спальню и застыла у порога. Рукав халата бессильно свисал, мужчина был обнажен. Он спал улыбаясь.

Тебе не стыдно, Лена? Она себя спрашивала и знала ответ. Ей не стыдно, ей нравится на него смотреть, и она даже не испугалась, когда он открыл глаза, посмотрел на неё и протянул руку. Самые неуверенные три шага в её жизни, она их сделала и протянула ему свою.

– Наконец то!

Он её целовал, в губы, самым настоящим поцелуем, как в кино, поцелуем, которого в её жизни никогда не было, а во сне был. Она помнила. Этот рай открылся для неё, и она отвечала, целовала его сама, оторваться не могла.

Конец ознакомительного фрагмента.