Накануне и в дни испытаний
Шрифт:
Наши гости вернулись в вагон, и поздно вечером туда вызвали меня. Началась проработка: и слесарей я поставил недостаточно квалифицированных, и отладчиков набрал какую-то шпану, и, наверно, не выдержал по чертежу размеры, и т. д. и т. п. "Воспитывали" меня два часа. Вероятно, в другом возрасте это могло закончиться для прорабатываемого очень печально. Но мне шел всего тридцать второй год. Как было ни обидно, но эти два часа я выдержал и получил новое задание - изготовить еще одну партию пулеметов в количестве десяти штук в течение двух-трех месяцев. Возражать было бесполезно. Когда я вышел из вагона, не стыжусь признаться и сейчас, то заплакал.
В два ночи собрал всех руководителей и специалистов, занимавшихся изготовлением пулемета, и сказал, за что нас критиковали и какое дали новое задание. Конструкторы опять в один голос заявили, что такой пулемет работать не будет, надо его серьезно доделывать. Но я подтвердил необходимость выполнить задание.
Спустя день или два мне позвонил Борис Львович и уже с присущим ему юморком заметил, чтобы я не принимал все так близко к сердцу, а работал спокойно: пулемет отладится. Нарком хотел, как я понял, меня успокоить: видимо, и сам не до конца был уверен в пулемете, а также убедился, как я искренне все переживаю. Я попросил Ванникова разрешить вылететь к ведущему конструктору Таубину, чтобы выяснить ряд принципиальных вопросов, касающихся конструкции пулемета. Борис Львович согласился. На другой день, прихватив с собой два поломавшихся пулемета, я прибыл в конструкторское бюро.
Сидели мы с Таубиным долго, тщательно разбираясь в причинах каждого дефекта. Я передал ему мнение заводчан: если нас еще несколько раз заставят делать пулемет, то мы его сделаем, но все равно он работать не будет. Мелкими поправками тут дела не решишь, требуется солидная доводка пулемета. После некоторого раздумья Таубин согласился со мной. Я спросил, сколько, по его мнению, потребуется времени, чтобы иметь добротный пулемет. Он сказал: месяцев четыре-пять. Эти его слова меня просто убили. Попросил конструктора сократить срок на доработку, но он ответил, что меньше четырех месяцев не получится.
Вместе мы написали записку наркому, в которой изложили создавшуюся ситуацию. Получалась, конечно, какая-то ерунда: с одной стороны, завод должен изготовить новую партию пулеметов в течение двух-трех месяцев, с другой - нет еще готового пулемета. В записке Таубин обещал довести пулемет за четыре месяца, а завод - через такое же время изготовить его. Записку Таубин подписал, а я сказал, что доложу все Ванникову, так как не уверен, что названный срок реален.
Поехал в наркомат. Ничего не говоря, положил перед Ванниковым записку, а когда он прочитал ее, спросил:
– Борис Львович, что делать дальше?
– А что ты предлагаешь?
– вопросом на вопрос ответил он.
Я заметил, что пулемет такого же назначения, но в лучшем состоянии есть у молодого конструктора-туляка М. Е. Березина, работающего сейчас в Коврове. Может, Таубин пока будет трудиться дальше, а мы попробуем пулемет Березина.
Ванников при мне соединился со Сталиным и попросил срочно его принять. Сталин встретился с Борисом Львовичем в тот же день. Около полуночи меня потребовали к наркому. Тут же была дана команда вызвать из Коврова Березина, который к утру прибыл в наркомат. Мы заслушали конструктора о состоянии отработки пулемета. Решили: он заберет чертежи и вылетит со мной на Урал.
На заводе начался энергичный натиск на новое изделие. Как и при изготовлении пулемета Таубина, работа шла денно и нощно. Не
Все пулеметы после четырех очередей, в каждой из которых было по 100 выстрелов, не имели отказов. Поставили один из пулеметов на максимальное число выстрелов. Это уже была проверка на "живучесть". Она продолжалась семь дней. Пулемет выдержал 4000 выстрелов, после чего появились отдельные сбои, небольшие поломки. Тут же искали способы избавиться от них - применяли другую сталь в той или иной детали, улучшали ее термообработку, вносили поправки в конструкцию пулемета. Дело продвигалось успешно. Наркому доложили, что пулемет готов к государственным испытаниям.
В ходе доработки, не теряя времени, согласовывали все, связанное с установкой пулемета на самолеты. Авиаконструкторы проявляли исключительный интерес к нашей работе. Как и где расположить пулемет, как разместить короб и приемник с лентой, с какой стороны удобнее подавать патроны и куда отбрасывать гильзы - все эти и другие вопросы дружно решались. Авиаконструкторам пулемет нравился.
На одном из полигонов началось испытание нового оружия. Велось оно исключительно тщательно. Военные товарищи во всем разбирались детально, не торопясь, основательно. Эта работа шла в нашем присутствии (на полигоне были я, Березин и ряд заводских конструкторов). Уже через две недели стало ясно, что, несмотря на отдельные недостатки, пулемет экзамен выдержал. На полигоне еще гремели выстрелы, а правительство приняло решение запустить пулемет Березина в производство, причем в массовом масштабе: крупнокалиберными пулеметами предстояло вооружить почти всю создававшуюся боевую авиацию.
Пока не было готовых площадей для производства нового оружия, детали его изготавливали в действующих цехах за счет уплотнения оборудования. Весь коллектив болел душой за то, чтобы быстрее дать армии новое, более мощное оружие. Огромную помощь в организации производства непривычного для нас изделия оказали парторганизация завода, райком и обком партии. Секретарь райкома Г. К. Соколов и секретарь обкома А. П. Чекинов почти ежедневно бывали в цехах, вникая в процесс создания и выпуска крупнокалиберного пулемета и в те проблемы, которые возникали с его освоением.
Как-то вечером зашел в сборочный цех, как раз была пересменка. Одна смена заканчивала работу, другая - приступала к ней. Вижу, в конце цеха собралась группа человек десять - двенадцать рабочих-сборщиков, а с ними А. П. Чекинов и Г. К. Соколов. Поздоровался с партийными руководителями, рабочими.
– Как вы тут без меня оказались?
– шутливо обратился к Чекинову.
– Мне говорили, что вы хотели побывать на сборочном производстве, а когда - не уточнили.
– Решили не тревожить вас, Владимир Николаевич, - отозвался Чекинов, сами побеседовать с рабочими, которые несколько дней назад переведены сюда из других цехов. И выяснили, что их беспокоит оплата на новом производстве. Люди квалифицированные, а дело - новое, нормы выработки еще твердо не установлены, отсюда - и зарплата не та. На старых местах они получали больше.