НАКАНУНЕ. 23 АВГУСТА 1939 г.

Мартиросян Арсен Беникович

В Прибалтийских государствах мы хотим достичь такой же цели иным путем. Здесь не будет иметь место применение силы, оказание давления и угрозы (экономические переговоры с Литвой мы ведем, соблюдая в высшей степени лояльность и любезность). Таким способом мы достигнем нейтралитета Прибалтийских государств, то есть решительного отхода их от Советского Союза. В случае войны нейтралитет Прибалтийских стран для нас так же важен, как и нейтралитет Бельгии или Голландии. Когда-то позже, если это нас устроит, мы нарушим этот нейтралитет, и тогда, в силу заключенных нами ранее пактов о ненападении, не будет иметь место механизм соглашений между Прибалтийскими государствами и Советским Союзом, который ведет к автоматическому вмешательству СССР.

Итак, акция против Польши будет осуществлена в июле или августе. Если поляки

попытаются спровоцировать превентивную войну ранее этого срока, то положение будет выглядеть по-иному. Ответим ли мы массированным ударом на эту польскую провокацию, зависит от решения Гитлера и оценки им международной обстановки. Во всяком случае, будет неприятно, если поляки продиктуют нам законы действия и втянут нас в войну в настоящий момент, когда международная обстановка не является благоприятной и когда подготовка Германии к войне еще не закончена [139] .

139

СССР в борьбе за мир… С. 362 — 365

24. Сообщение агента ГРУ «Ариец» от 7 мая 1939 г.

За последние дни в Варшаву прибыли: 1) ближайший сотрудник Риббентропа Клейст с заданием определить настроение в Польше; 2) германский военно-воздушный атташе в Варшаве полковник Герстенберг, возвратившийся из информационной поездки в Берлин; 3) германский посол в Варшаве фон Мольтке, который по указанию Гитлера был задержан почти на целый месяц в Берлине и в настоящее время, не получив директив о дальнейшей политике в отношении Польши, вновь занял свой пост. Сообщения Клейста и Герстенберга о нынешних планах Германии были идентичными. Мольтке в ответ на заданный ему вопрос заявил, что он также слышал в Берлине об отдельных частях этих планов. Высказывания Клейста и Герстенберга свидетельствуют о следующем.

Нанесение удара Германии по Польше планировалось уже с 1938 г. [140] В связи с этой акцией не препятствовали присоединению к Польше Тешинской области, в результате чего отношения между чехами и поляками на долгое время должны были быть испорчены, что и удалось сделать. Равным образом в связи с предстоящим нанесением удара по Польше вначале отказывали в установлении общей польско-венгерской границы. Затем такую границу, наконец, пообещали, чтобы продемонстрировать Венгрии, что решение зависит не от Польши, а от Германии.

140

На Нюрнбергском процессе с документальной точностью было установлено, что планирование нападения на Польшу в целях захвата всей ее территории началось еще летом 1938 г. А 22 января 1939 г. вопрос о нападении на Польшу рассматривался на заседании генералитета Третьего рейха. См. Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками. М., 1957, т. 1, с. 366, 370.

Германские меры в Словакии — создание протектората и военная оккупация — являются звеном в рамках осуществления широкого военного плана, преследующего цель охвата Польши с севера и юга. То, что немецкое предложение Польше было вручено польскому послу в Берлине спустя несколько часов после оккупации Мемеля, объяснялось намерением Германии поставить Польшу в условия, исключающие принятие этого предложения. Если бы Польша приняла это предложение, то Гитлер мог бы связать свой первый визит в Мемель со своим первым посещением Данцига. Однако в широком немецком плане, направленном против Польши, в результате этого ничего бы не изменилось.

По мнению немецких военных кругов, подготовка удара по Польше не будет завершена раньше конца июля. Запланировано начать наступление внезапной бомбардировкой Варшавы, которая должна быть превращена в руины. За первой волной эскадрилий бомбардировщиков через шесть часов последует вторая, с тем чтобы завершить уничтожение. Для последующего разгрома польской армии предусмотрен срок в 14 дней.

Для подготовки нападения на Польшу запланирована с большим размахом пропаганда через прессу и по радио. В ней, например, будут играть определенную роль преступления на сексуальной почве и обогащение руководящих деятелей Польши, а также эксплуатация крестьян

и рабочих господствующим режимом. Далее, приняты все подготовительные меры, чтобы инсценировать восстание в Восточной Галиции, которое в данном случае использовалось бы в качестве предлога для интервенции. Связь Берлин — Львов функционирует отлично, в частности через партию немецкой молодежи в Польше. Недовольство украинцев тем, что Карпатская Украина оставлена на произвол судьбы, устранено. Венгрию побудят предоставить украинскому населению определенные автономные права. Можно будет рассчитывать на поддержку Венгрии, так как Венгрия должна будет получить Словакию и вместе со Словакией должна быть поставлена под защиту Германии. В результате осуществления этой меры германская армия достигнет румынской границы и сможет тем самым воздействовать на румын, позиция которых вызывает озабоченность в Берлине.

В Берлине больше никто не думает о решении польского вопроса на основе мартовского предложения Гитлера. Новые предложения с польской стороны были бы лишь отрицательно восприняты в Германии. Немецкая программа-минимум включает в настоящее время присоединение всего коридора, а по возможности также Верхней Силезии и больших частей провинции Познань, прежде всего ее важных сельскохозяйственных районов. Правда, новый, выдвинутый Гитлером лозунг гласит: «Стратегическое обеспечение границ». Но одновременно это означает: «Расширение базы снабжения». Вообще, нехватка сырья всех видов является главным движущим стимулом нынешних столь быстрых действий Германии. В свой день рождения (20 апреля) Гитлер сообщил в узком кругу, что осуществление всей программы должно теперь ускориться. Гитлер уверен, что ни Англия, ни Франция не вмешаются в германо-польский конфликт.

После того как с Польшей будет покончено, Германия обрушится всей своей мощью на западные демократии, сломает их гегемонию и одновременно определит Италии более скромную роль. После того как будет сломлено сопротивление западных демократий, последует великое столкновение Германии с Россией, в результате которого окончательно будет обеспечено удовлетворение потребностей Германии в жизненном пространстве и сырье.

Для правильной оценки этой информации необходимо сказать следующее: не может подлежать никакому сомнению то, что вышеизложенные мысли обсуждены руководящими берлинскими кругами в качестве руководства при предстоящем осуществлении германских планов. Может случиться также, что попытка осуществления целей Германии будет действительно предпринята в изложенной выше форме. Но, с другой стороны, необходимо учитывать, что концепции руководителей рейха, поскольку речь идет о тактике, как показывает опыт, быстро меняются и что каждая новая тактическая концепция излагается доверенными лицами как последняя и окончательная мудрость [141] .

141

СССР в борьбе за мир..., с. 376 — 379.

25. Информация одного из агентов ГРУ о содержании беседы с германским военно-воздушным атташе в Польше полковником Герстенбергом. Середина мая 1939 года.

Герстенберг высказался следующим образом: «Советский Союз должен быть завоеван. Но сегодня Советский Союз нельзя уже получить, подсунув ему обглоданную кость. Сегодня он требует жирный кусок — честное, сильное сотрудничество, которое ему требуется. Мы в воздушном министерстве, включая и маршала Геринга, думаем, что имеется три объекта компенсации, которые мы можем предложить Советскому Союзу:

1. Часть Польши, и именно хорошую часть. Это государство и без того перестанет существовать, откуда возникнет необходимость, чтобы мы пришли с Советским Союзом к единому решению относительно новых границ. При этом мы не должны быть мелочными.

2. Персидские порты. Эти гавани значительно улучшили бы советские позиции в Азии и Японии, особенно позицию Москвы по отношению к Англии и Японии. Мы должны были бы помочь им овладеть этими портами.

3. Мы должны были бы предать Японию. Это горько, но правильно. Мы должны были бы покончить с нашей восточноазиатской политикой, которая в основном приносила нам только гнев, и должны были бы вместе с русскими защищать китайцев против японцев. Этим мы решительно разгрузили бы русскую позицию на Дальнем Востоке.