Наколдую любовь...

Константа Яна

Выросли его девчонки… Настоящие красавицы стали! Такие не похожие друг на друга, такие разные: тихая, замкнутая Агнешка и открытая, похожая на летнее солнышко, Яринка – обе они обладали какой-то манящей силой. Одну хотелось разгадать, рядом с другой – согреться. Андрик частенько задумывался о будущем дочерей – то ревновал за каждый упавший на них взгляд, то сам, глядя на местных ребят, прикидывал, кому бы мог доверить своих девочек. И если Агнешка особых хлопот не доставляла, ибо дружбы с мальчиками не водила и держалась со всеми осторожно, то за доверчивую открытую Ярину он откровенно переживал – поглядывали на нее многие, но немногих из них Андрик готов был видеть рядом

с ней. Хотя, если это будет Марек – он совсем не против. Он даже рад, что парень вернулся.

– А он спрашивал про тебя, - будто бы невзначай заметил Андрик.

– Что спрашивал? – встрепенулась Яринка и тут же смутилась.

– Да так… Как живешь, какой стала… Он вечером шашлыки затевает – приглашал вас с Агнешкой. Обещал сам за вами зайти.

Юное сердечко забилось быстро-быстро. Яринка невольно заулыбалась, не сумев спрятать от отца откровенную радость. Помнит ее Марек… Не забыл свою «малую».

– Ярин, - ласково глядя на дочь, все же серьезно проговорил Андрик, - он парень хороший, но ты уж…

– Пап! – вспыхнула девушка.

– Ну что «пап»? Дело-то молодое… Что я, молодым не был?

– Пап, он просто друг. И вообще, может, он уже в городе невесту себе нашел…

– Не нашел он никого. Детка, я ничего против вашей дружбы не имею, но ты уж как-то держись с ним построже, ладно?

Глава 8

Он помнил ее угловатым тринадцатилетним подростком: с резкими, немного неуклюжими движениями, широко распахнутыми карими глазенками, жаждущими видеть мир во всем своем удивительном великолепии, и копной непослушных ярко-рыжих волос – настоящее солнышко, ослепительное и палящее. Смешная девчонка… Добрая и открытая.

– Подросла-то как, малая, - улыбнулся Марек, разглядывая подругу детства в лучах уходящего солнца.

Только у калитки соседского дома стояла перед ним уже не «малая», а молодая красивая девушка. Белый кружевной сарафанчик облегал вполне оформившуюся грудь, тонкую талию и… Расклешенный низ не позволял оценить остальные девичьи прелести, но парень был уверен: и там у нее тоже все прекрасно. Глаза у нее все такие же хитрющие, любопытные, и чувствует Марек, что вопросов у нее накопилось немерено, но смущается она их задавать, пугается почему-то… И он почему-то смущается перед ней. Она ж ему как сестренка младшая, а он смотрит на нее, и вроде б обнять ее хочется, и вроде б столько нового поведать ей надо, и даже подарок из города вручить – серебряный кулончик на цепочке, – а слова почему-то в горле застревают. Переминается он с ноги на ногу, смотрит на «малую» и не знает, как с ней заговорить.

– Ты тоже, вон, какой вымахал, – улыбнулась в ответ Яринка и глаза смущенно опустила.

А ей-то как не смущаться? Не мальчишка перед ней соседский – а взрослый, возмужавший парень. Выше ее на целую голову стал! Руки, вон, какие мощные, грудь под тонкой тканью проступает – как только футболка не рвется! Модный стал – на фоне местных ребят прям денди столичный… На таком уже как обезьянка не повиснешь и за русые волосы, как раньше, не потреплешь.

И все-таки что-то держит их еще рядом, что-то заставляет, борясь с неловкой тишиной, тайком жадно разглядывать друг друга.

– Марек, Ярин, ну где вы?

Из-за дома Марека выскочила девушка. Все уже собрались в предвкушении веселого праздника, запах сочного жареного мяса растекался по округе – ждали только хозяина этого вечера и Яринку с сестрой. Но Агнешка вышла только поздороваться с Мареком и, извинившись, идти отказалась, сославшись на плохое самочувствие. На самом деле, она как огня боялась всяких

сборищ – среди людей чувствовала себя неуютно, излишнее внимание ее смущало, и в такие минуты она старалась забиться куда-нибудь в уголок, подальше от всех; смотрела, как веселятся другие, и ждала, когда же все закончится, и можно будет вернуться в их с Яриной комнатку, посидеть с любимой книжкой, попить с семьей горячий чай. На нее не обижались, но и особо звать со временем перестали. Не уговаривали и сегодня, пообещав через сестру передать ей и дяде Андрику с тетей Асей угощение.

Ярина отвлеклась на нарушительницу их с Мареком уединения и не смогла не заметить, с какой досадой, с какой ревностью на нее посмотрели, – чует сердечко, что за парня скоро настоящая война начнется! Но Марек даже не обернулся на зовущую – он молча протянул ладонь Яринке, и когда, улыбнувшись, девушка робко шагнула к нему навстречу, обнял ее за плечико и повел к друзьям.

Во дворе его дома вовсю шли последние приготовления: на мангале дожаривался шашлык, на столах девчонки раскладывали салаты; молодежь предвкушала бурное веселье до глубокой ночи и пританцовывала под музыку радиоприемника.

К удивлению Ярины, за столом почетное место рядом с виновником торжества до сих пор пустовало. Хотя желающих прильнуть к Мареку было предостаточно – стоило только появиться во дворе дома, как тут же к парню начали слетаться девушки. Выглядело это настолько комично и неуклюже, что Ярина едва сдерживала смешки, – виляя попами в коротких шортиках и потряхивая едва не выпадающими из огромных разрезов грудями, каждая вторая считала своим долгом подойти и поинтересоваться, а любит ли он лук в салате или же какими кусочками предпочитает нарезанные овощи. Особо смелые не скупились на комплименты и при этом старались, будто невзначай, коснуться парня… Дело-то понятное, женихов в деревне не сказать, что мало, но на фоне Марека, ставшего для всех теперь «городским», местные претенденты на женские сердечки явно проигрывали.

Но сегодня он пришел не один и обнимал так трепетно не их, а свою рыжую соседку, и как бы ни хотелось потенциальным невестам проигнорировать Ярину рядом с ним, а считаться с неприятным фактом пришлось. Место за столом рядом с собой Марек заранее оставил для «малой». Потому что, даже учась в городе, с головой уйдя в учебу и студенческие развлечения, он никогда не забывал свою маленькую подружку, с которой провел все детство, и, хоть и редко, но, переписываясь с ней, всегда интересовался ее делами, спрашивал, не обижают ли ее. Как девушку никогда ее, конечно, не рассматривал, но человечком в его жизни она всегда была не последним.

Хомячинки гуляли до глубокой ночи.

Сперва шумно, с громкой музыкой приемника и веселыми танцами, потом кто-то принес гитару, и шум сменился душевным пением под треск костра. Подвыпившая и изрядно уставшая от плясок молодежь расселась на бревне старого дуба и начала тихонько подпевать, покачиваясь в такт любимым мелодиям.

Ярина с Мареком остались сидеть за столом. Не до веселья им сегодня стало. Так о многом хотелось расспросить, так о многом – рассказать. Как там – в городе – жил он, и как жила здесь без него она? Какие планы теперь? Какие мечты? И вроде б за столом не раз звучали эти вопросы, рассказывал Марек друзьям и о трудной учебе, особенно во время беспощадных сессий, и о студенческих радостях и проказах; о стремящихся в небо высотках, огромных магазинах, в которых можно купить все на свете, и шумных магистралях, кишащих машинами, как у дяди Андрика. Но Яринке всего было мало: хотелось ей слушать еще и еще; хотелось и ему – рассказывать и рассказывать…