Накорми свою удачу
Шрифт:
— Работаю, может, что и получится. Трудно это. Если бы мы сами их делали, было бы гораздо проще, но мы только заказ с параметрами отсылаем.
— Мои параметры у тебя есть. Помни: за «сетку» принесу пятьсот доз.
— Помню.
Комендант потер руки.
Покупатель еще раз окинул критическим взглядом бракованных рабов и принял решение.
— Забираю всех за девяносто доз.
— Девяносто пять.
— По рукам.
Солдаты из охраны копей увели рабов во двор, к подводам Пойнтера,
Пойнтер был недоволен.
Юйя обрабатывала рану на подбородке Вазгена, когда хозяин велел ей притащить убитую смыку и скормить конькам. Он мог приказать это любому из пятнадцати рабов, но прекрасно знал, что Юйя боится и смык, и коньков. Хозяин был таков, и за это его ненавидели еще сильнее.
Чуть позже к Вазгену подошла Поюйя, держа за руку маленького Стаса.
— Опять убегал? — поинтересовался Стас. Вазген кивнул и потрогал пластырь на подбородке.
— Как удалось на этот раз? — спросила Поюйя.
— Резак лазерный утащил и цепочку перерезал. Поюйя вздохнула.
— А Юйка где?
— Коньков кормит, — неохотно ответил Вазген. Про смыку он решил не говорить, Поюйя боялась местных тварей не меньше, чем сестра.
— Я тоже хочу! — заныл Стае. Ему единственному нравились эти свирепые зверюги, но именно поэтому Пойнтер никогда не позволял самому маленькому члену отряда приближаться к ним.
— Тебе нельзя, коньки зубастые, вмиг съедят.
— Они добрые, только нужно быть ласковым, а не бить, как Пойнтер. У нас на ферме жили коньки, я за ними ухаживал, пока меня не продали.
Повисло неловкое молчание. Среди рабов говорить о прошлой вольной жизни было не принято. Многих детей родители от голода и отчаяния продали в рабство на геонтистовые копи.
Чтобы разрядить обстановку, Поюйя легонько шлепнула Стаса.
— Беги, собирай вещи. Пойнтер сказал, скоро выступаем. Мальчик смешно заковылял прочь, позвякивая тонкой цепью на
ногах. Поюйя присела на корточки.
— Вазик, Юйка сбежать решила.
— Не выйдет. Я шесть раз сбегал — и что? А у меня коэффициент удачливости больше. Куда уж ей.
— Она решила снять сетку.
— Сетку?! — Вазген едва не подскочил. — Да она без сетки и дня не проживет!
— Она считает, что в сетке маячок, по которому Пойнтер находит беглецов.
— Маячки нам удалили, когда продали Пойнтеру. А в сетке — удача, которая не дает нам пропасть. Сними сетку — и все, смерть!
— У Пойнтера сетки нет. Слыхал, как он с комендантом торговался? И ничего, не пропал.
— Слыхал. Я думаю, у Пойнтера есть кое-что другое. Ты заметила, что наша удача не действует,
— Это как?
— Посуди сама: нас не кусают ядовитые гады, кишмя кишащие в лесу, и не трогают Пойнтеровы коньки, а когда через Город шли, квагры даже не сунулись. А болото помнишь? Нас обходят все беды и несчастья, за месяц мы не потеряли ни одного человека. Удача? Еще бы! Но всякий раз, когда я сбегал, Пойнтер находил меня и возвращал в лагерь. Я думаю, у него есть прибор, управляющий нашей удачей.
Поюйя неуверенно пожала плечами.
— Скажи ей обязательно, чтобы сетку не трогала, — почти жалобно попросил Вазген. — Меня она не послушает.
— Говорила уже.
Поюйя помялась немного, потом спросила:
— Вазик, ты сюда недавно попал. А как сетку надевали, помнишь?
— Помню. Побрили наголо, сделали несколько надрезов на голове и надели. Всех делов. Волосы потом прорастают сквозь нее и полностью скрывают. А у взрослых она в течение жизни кожей покрывается и корни пускает. В мозг.
— Ты раньше в Метрополии жил, в школе учился… Ну, до того… — Поюйя замялась. — Объясни, как эта сетка проклятая действует?
— Не знаю, у нас сеток не носили, все невезучими были. — Он грустно улыбнулся. — Думаю, она настроена на наш мозг и каким-то образом ловит его волны, преобразуя… ну, во что-то сродни телекинезу. Ты знаешь, что такое телекинез?
Поюйя покачала головой.
— Это перемещение предметов силой мысли. Только тут перемещаются не предметы, а… — он задумался. — Не знаю, как это назвать. Мир подстраивается под нас, изменяется в нашу пользу, что ли.
— Не очень-то понятно.
— Я сам плохо представляю. Знаю только, что наша удача не абсолютна и выражается коэффициентом, который может меняться. А как и почему — не знаю. Сейчас самый высокий у меня, и я самый удачливый, в девяносто семи случаях из ста события принимают благоприятный для меня оборот. Но убежать все равно не удается. И с копей я удрать не мог, рано или поздно ловили. Никакая удача не поможет против систем спутникового слежения.
Резкий, вибрирующий звук свистка заставил их вздрогнуть. Нужно было собираться.
— Как же я его ненавижу! — в сердцах сказал Вазген, поднимаясь. Поюйя помогла Вазгену сложить палатку и упаковать ее в рюкзак.
Длина цепочки позволяла носить палатку за спиной. Все это время девочка о чем-то рассказывала, но приятель, погруженный в свои мысли, не слышал ее. Наконец, поправив лямки на плечах, он сказал:
— Мы должны его убить.
— Убить?!
— Да, все вместе мы сможем. Даже если кто-то при этом погибнет. Не думаю, что впереди нас ждет что-то хорошее, он обращается с нами все хуже. Такого даже на копях не было.