Налог на убийство (сборник)
Шрифт:
– Наш московский резидент очень мне хвалил московские часы фирмы «Полет». По качеству не уступают швейцарским, а в дизайне есть что-то особое – сглаженный стиль «милитари», ностальгические имперские нотки. Если не сложно, возьмите мне их хронограф – такими в свое время пользовались советские штурманы…
«Что же, у каждого есть свои маленькие слабости», – подумал тогда Карел, позволив себе чуть обозначить улыбку. И тут же получил за эту вольность по полной схеме:
– И себе купите такие же, то ваша золотая игрушка опаздывает на целых три минуты!
Когда Бредли попытался защитить честь своих «Константин Вашерон», вышло еще хуже:
– Если часы ходят точно, то почему же вы опоздали ко мне на встречу? – резко сказал Роберт, но тут же по американской привычке оскалился во все тридцать два зуба: – Ладно, ладно, не оправдывайтесь. Лучше поспешите, ведь у вас еще одна встреча сегодня вечером, не правда ли?
Карел побагровел: чертов куратор был прав. Его ждала встреча с Асланбеком Чилаевым.
И эта вторая перед
Асланбек – у Роберта, что ли, научился – улыбнулся белозубо и заверил, что, напротив, все под контролем. В завершение чеченец передал ему дискету в золотистом футляре…
Хлопок шампанского за соседним столиком вернул Карела Бредли к действительности. А именно в поволжский город, казавшийся с Манхэттена далеким и загадочным. Футляр с дискетой был на месте. Сегодня вечером, если Матка Боска Ченстоховска не отвернется от Карела, он благополучно ее передаст, и – все! Все…
Бредли оглянулся, отыскивая глазами дочь. Гертруда, кажется, держала слово не доставлять отцу хлопот. Чинная и важная, в мужской рубашке с галстуком, она сидела рядом с хлыщом из областного правительства, благосклонно внимая его речам.
Убедившись, что с этой стороны его не ожидают неприятности, Бредли переключился на соседа по столу, хотевшего продавать дистанционно управляемый самолетик для разведки наземных целей. Роберта это могло бы отчасти заинтересовать. Но продавец самолетов-разведчиков в настоящий момент сам находился на автопилоте, внезапно закосев от последнего фужера. Что было неудивительно, ибо отчаянный этот человек пил фужерами водку.
Теперь ничто не мешало Бредли насладиться разворачивавшимся на подиуме действом. Конкурс «Мисс бюст» вступал в решающую фазу. В финале должны были встретиться две участницы под псевдонимами Бантик и Сорвиголова.
Первой вышла вот эта последняя. С такими формами голова ей вовсе была ни к чему. Тем более, что присутствовала она на красивых покатых плечах чисто номинально. По размашистым движениям и не вполне уверенной походке самодеятельной стриптизерши легко определялась легкая степень алкогольного опьянения.
Со второй попытки Сорвиголова освободилась от темно-синего пиджачка, вслед за которым незамедлительно последовал и бюстгальтер внушительных размеров. Ну а под ним…
Вытаращив глаза, Карел Бредли сумел таки пораскинуть своим рациональным европейско-американским умишком и понял, что следующему номеру под псевдонимом Бантик ловить нечего. Приз достанется Сорвиголове. Ибо трудно представить, будто матушка-природа расщедрилась еще на парочку таких украшений, по сравнению с которыми пресловутые «ведерки для угля» английских «томми», сиречь каски, окажутся жалкими наперстками.
Бредли почувствовал сухость во рту. Зал разогрелся и полноценно разделял его чувства, аплодируя каждому движению женщины, в свою очередь тоже входящей во вкус. С видимым облегчением избавившись от синей, в тон пиджачку, юбки, Сорвиголова замерла в раздумье: что снимать дальше? Мнения зала разделились. Нетерпеливые указывали на колготки, другие, относительно трезвомыслящие, к которым принадлежал и Карел Бредли, справедливо подсказывали, что предварительно надо скинуть туфли.
Женщина тряхнула кудряшками светлых волос, при этом ее милые губки произнесли одно или несколько слов, расслышать которые Бредли не сумел из-за поднявшегося гвалта. Шум еще более усилился, когда Сорвиголова большими шагами скрылась за кожаной портьерой. Но гомон мгновенно утих, едва женщина снова явилась на свет Божий, и именно в том виде, в каком была на этот свет произведена.
Кроме бриллиантовых сережек, вспыхивавших в лучах разноцветных софитов, она ничего на себе не оставила. В полной тишине она со слоновьей грацией продефилировала по краю подиума, в какой-то момент оказавшись совсем рядом со столиком Бредли.
Очнувшийся от пьяного сна коммерческий директор авиационного объединения громко прошептал:
– О, господи! Вакханка юная! Да нет, Венера! Афродита Каллипига! [38]
Но Карел Бредли с ним не согласился. Какая, к черту, Венера! На него пахнуло запахом духов и пота, а еще – первобытной исконной силой, нерастраченной дремлющей мощью. От женщины веяло не только винно-табачным перегаром, но и бесшабашной молодецкой удалью, в ее глазах сверкала пожарами темно-синяя ночь. Та ночь, когда на стенах древних русских городов, осажденных монгольскими полчищами, рядом с мужиками бились бабы в холщовых рубахах. Та ночь, когда дебелых славянок, доставшихся в качестве ясака, степные разбойники перекидывали через луку седла, увозя в полон. Та ночь, когда широкобедрые и крепкогрудые, рожали они сыновей богатырских ста́тей, расширявших пределы Российской империи от царства Сибирского до царства Польского и княжества Финляндского…
По спине Карела Бредли побежали мурашки. В образе поддатой женщины, раздевшейся на потеху пьяным же уродам, бесшабашной, не сознающей своей силы, одинаково готовой грешить и молиться, предстала Карелу сама Россия – ограбленная, униженная, обманутая смутьянами всех мастей от коммунистов до либерастов, споенная и обленивленная, но еще способная на порыв. Способная с легкостью угробить в
Они на все были способны – и Россия, и эта женщина, в объятиях которой гражданин США Карел Бредли почему-то не желал бы очутиться…
Неловко поклонившись, новоявленная звезда стриптиза мирно пошлепала за кожаную портьеру, сверкая уже не бриллиантами, а босыми пятками. Бедра были по-мальчишески стройными, на пояснице играли ямочки.
«Господи, – подумал Бредли, – еще и ямочки! Ну, это уже слишком!».
В своей Америке он забыл, что Россия – щедрая страна.
А Токмакову, который тоже смотрел на подиум, затаив дыхание, эта гибкая в талии женщина вдруг напомнила шпагу. Стремительную, сверкающую шпагу «Попрыгунью», закаленную кровью.Глава шестая
Язык тела
1. Встреча старых «друзей»
С тех пор, как в его жизнь впервые вошла ОРД – оперативно-розыскная деятельность, у Токмакова выработалась привычка наблюдать жанровые сценки. Как люди знакомятся на улице, что делает женщина, сломавшая каблук, почему сантехники разрывают пачку «Беломора» не с того края, как другие курильщики?
По-английски это называется «боди лэнгвич» – язык тела. Вот и в ночном клубе с поэтическим названием «Клозет» Вадим Токмаков внимал не только всем понятному «языку тела» Людмилы Стерлиговой, являвшей щедрость души и всего остального под в псевдонимом Сорвиголова. Одновременно он поглядывал в зал, наблюдая за тщедушным субъектом в джинсах и кожаном жилете с бахромой, которому до уровня лихого парня с Дикого запада не хватало лишь «кольта» знаменитой модели 1872 года «Писмейкер».
Зато у ковбоя была шляпа! Настоящий «стетсон» с высокой тульей, бережно водруженный туда, где шляпам обычно не место: на стол, среди бокалов – бутылок – закусок.
Точнее, обычным шляпам не место. Вадим же достаточно поработал с «наружкой», чтобы знать: портативная видеокамера при умении монтируется почти в любой предмет – от книги до букета цветов. И чем дольше наблюдал Вадим за манипуляциями ковбоя со шляпой, тем яснее становилось, что тот работает со скрытой под «стетсоном» техникой.
В стриженой голове Вадима зрели планы мести – один прекраснее другого. Потому что он узнал ковбоя!
Помимо него за столиком сидели голенастая девица с хмурым выражением лица и томный субъект в персиковом пиджаке, также хорошо известный Токмакову. В ближайшие полчаса и ему предстояло тоже отправиться головой в сугроб. Но месть такое блюдо, которое нужно подавать к столу холодным, и Вадим не торопился.
Гайворонский с увлечением смотрел на подиум. Людмилу Стерлигову сменила участница под псевдонимом Бантик – девушка восточного типа с волосами, заплетенными во множество косичек. Помимо косичек, там тоже было на что посмотреть. Поэтому Вадим не стал отрывать коллегу, когда ковбой вдруг задергался, подхватил свою хитрую шляпу и пошел к выходу из зала, пригибаясь, словно под огнем.
Из «курятника» дверь вела прямо в коридор.
– Ты куда? – не оборачиваясь, спросил Гайворонский.
– В клозет, – ответил Вадим, нисколечко не покривив душой. Ибо где еще ковбой мог незаметно перезарядить камеру или устранить возникшую неисправность? Вот там они и поговорят по душам.
Кабинки в сияющем хромом и кафелем туалете оказались то, что надо. Их стенки не доходили до потолка. Всего «посадочных мест» было три. Токмаков занял боевой пост в центральном отсеке.
Ждать ему пришлось недолго. Ковбойские сапоги отбили чечетку по кафелю, и в кабинке справа раздались утробные звуки. Вадим подумал, что ковбой вызывает Ихтиандра, перепив фирменной водки «Сантехник», но оказалось, что так урчит вода в здешних унитазах.
Спустив воду, ковбой подозрительно затих. Встав на стульчак, Токмаков заглянул в соседнюю кабинку, и понял, что не ошибался. Шляпа была действительно макетом, и теперь оператор менял отснятую кассету на свежую.
Ощутив пристальный взгляд Токмакова, он резко поднял голову. Их глаза встретились, и по жуликоватым бегающим глазенкам ковбоя Вадим понял, что тот его узнал. Со времени вечера в «Голубых джунглях» прошло немногим больше недели.
– Стоять. Не двигаться, – негромко произнес Вадим, гипнотизируя ковбоя взглядом. Внешность у Токмакова была убедительная, и тот замер, словно примороженный: – Тебя в школе учили, что земля круглая? А это значит, что твоя подлянка к тебе же и вернется.
Оцепенение прошло, страх пробил ковбоя по́том:
– Я не виноват, это все Педулаев! Он приказал мне смонтировать те кадры… Вы там получились просто классно!
– Придется мне тебя убить, – не поддался на лесть Токмаков. – А пока давай отснятую кассету.
– Тогда меня убьет Педулаев. Точно. Он точно убьет меня за эту кассету. Там…
– Я знаю, что там, гнойный ты пидор! И сейчас засуну твою голову в горшок, спущу воду и буду держать, пока не задохнешься.
– Вы так не сделаете! За мной все ГЛТ-сообщество!
– Какое-какое?
– Сообщество геев – лесбиянок – транссексуалов, вот какое!
– Хорошо, я передам им твой труп, – очень спокойно и серьезно сказал Токмаков, и перегнувшись через стенку, воротником джинсовой рубашки сильно сдавил горло оператора. – Кассету!
Да, прав был Иван Гайворонский! Тысячу раз прав, указав на «Клозет» как местечко, где Вадиму Токмакову пригодятся его длинные руки! Через секунду в этих руках оказалась компактная видеокассета, и Вадим, ослабив хватку, спрашивал предметно: