Наложница не приговор. Влюбить и обезвредить
Шрифт:
– Пусти зараза, - прошипела я. – Убери свои лапы!
– Ты вынудила меня, - мрачно ответил наемник.
– Кстати, когда мы целовались в гостинице, я почувствовал, что ты ко мне не ровно дышишь.
Как обухом по голове. Что я там к нему испытываю? Все вранье!
– На себя посмотри, - огрызнулась я.
– Сам вон бдительность потерял. Как ты там говорил? «Тобой так просто манипулировать»?
– Ах ты…- зарычал Доррен, - умная, значит?
– Ага, - и тут меня понесло: - А еще красивая, милая и пушистая. А еще по мужскому
– Не сомневаюсь, - произнес Рен. – И безнаказанным я это не оставлю.
- Эй, голубки, - раздался из моей шевелюры голос Микка, - вы там скоро угомонитесь? Я спать, между прочим, хочу.
– Ах вот, где твой дружок, - хмыкнул Доррен.
– Завтра посажу тебя на транспортный корабль и отправлю к папочке.
– А как же Юля?
– спросил Мик.
– Что с ней будет? Имей ввиду, я тебе за нее голову оторву!
– Ой, какие мы грозные, только маленькие, - зло хохотнул Доррен.
– Она отправится со мной на Черную планету.
– А может не надо? – пискнула я.
– Я уже тут себе работу нашла.
Да вру. Да по мне Большой театр плачет. От счастья, что я в нем не состою как член коллектива. Ну и пусть.
– Нет, - отрезал капитан.
– А как ты нас нашел? – задала волнующий вопрос.
– Я тоже довольно таки неплохо бегаю, - шикнул Рен. – А теперь спи!
И снова это невыносимое давление на голову…
Утром меня разбудила отборная ругань двух мужчин. Орали качественно, с явной конечной целью разбудить бедную меня.
– Ты идиот! – орал Доррен.
– Кто так разжигает огонь! Ты чуть все здесь не спалил!
– А откуда я знал, что поднимется такой ветер?! – возмущенно произнес Мик.
– Кто тебя учил так охотиться? – добивал капитан.
– Тебя чуть самого животные не заохотили!
Так, что-то мне кажется, пора выбираться отсюда. И отнюдь не через вход в импровизированный «шалаш». Хорошо, что спорщики стояли спиной и не видели моих поползновений. По большому счету, в получившемся вчера небольшом аля-шалашике можно выход проделать с любой стороны, поэтому я вылезла, там, где больше всего кустов. Чтобы не сразу заметили мой побег. Когда я уже метров на сто отдалилась от места ночлега, услышала грозный рык.
– Юлия!!!
А что Юлия? Я ничья, я своя, понятно? И нечего так орать. Короче, я припустила прочь. А что они думали? Я буду тихо-смирно сидеть и ждать своего заточения? Накуси-выкуси!
– А ну стой! – рявкнули уже гораздо ближе.
– Уйди глюк, я домой! – заворчала, прячась в каких-то фиолетовых зарослях.
– Куда-а-а?! – меня схватили за талию и резко подняли вверх.
Пискнув, я зависла примерно в метре от земли. Ой, мамочки! Я всегда боялась высоты. Даже самой маленькой. Фобия у меня такая, ничего не могу с собой поделать.
Я еще какое-то время так висела, пока меня не принесли к немного помятому навесу. Ну да, я когда выбиралась, немного повредила парочку ближайших кустов. Ну, так
– И куда это ты без меня собралась? – насупился тот.
– Э-э-э… - а что я могу сказать? – Домой.
– Куда домой? – это уже Рен принял участие в разговоре.
– Рен, - я завозилась у него где-то в области правого бока, - пусти, а?
– Еще чего, - хмыкнул этот тиран. Красивый тиран. Черт! – Я тебя выпущу, а ты опять кустами поползешь в неизвестном направлении.
– Не поползу, - попыталась его лягнуть.
– Обещаешь? – приподнял он одну бровь, заглядывая в глаза.
– И не вздумай меня гипнотизировать! – зашипела на наемника.
– Ты думаешь, я буду спрашивать твое разрешение? – холодно спросил он.
– Обязан, - рыкнула я.
– Ты последняя, кому я что-то обязан.
– Да пошел ты…
Договорить я не успела, меня с силой сжали и воздух со свистом вышел из легких.
– Р-р-рен! Скотина ты гуманойдная!
Кажется, у меня в позвоночнике что-то хрустнуло. Решила поменять тактику, чтобы меня все же отпустили.
– Ну, Ренюсик, - захныкала.
– Миккирон, она всегда так имена коверкает? Или это касается исключительно меня?
– Исключительно вас, капитан, - отчеканил Мик.
– И за что мне это? – застонал Рен, но все-таки поставил на землю.
Встав на твердую поверхность, я перевела дух. Нет, в принципе я ничего не имела против страстных объятий, долгих, томительных поцелуев… Но вот когда меня стискивают где-то в области подмышки и силком тащат… Это вообще совсем другое дело.
Мистер Спайк, до этого крепко спавший, навострил свое маленькое ушко и, сладко зевнув, открыл огромные глаза. Увидев меня, он завилял бесхвостой попой и, встав на свои длинные лапки, побежал ко мне. Сказать, что я была обслюнявлена – это ничего не сказать. Меня явно пытались помыть. Шероховатый язычок блуждал по моим ногам и вызывал щекотку. Осмотрев себя, я осталась жутко недовольна собственным внешним видом: платье порвалось в нескольких местах, на левой коленке наливается фиолетовый синяк, про мелкие царапинки и ссадины я вообще молчу. Осталось только вытянуть вперед руки и, похрамывая издавать глухое «у-у-у». Тогда буду похожа на зомби. Красивого, свеженького, не успевшего как следует разложиться зомби.
Тьфу. Надо перестать смотреть фильмы ужасов. Что за жуткие сравнения? Так Юлька, прекращай!
– Юля, - позвал Мик, - ты завтракать будешь?
Он еще спрашивает!
– Конечно, буду, - я подскочила к небольшому костерку и посмотрела на обжаривающееся на импровизированном вертеле непонятное животное. Пахло кстати довольно неплохо. – А что это за живность?
– Это сторка, - пояснил Рен.
– Что-то на подобии земного кабана. Только у нее мясо нежнее.
Вот зачем он это сказал? Рот тут же наполнился слюной, и я судорожно сглотнула. Еда, я люблю тебя.