Нам нельзя остаться
Шрифт:
– Что вы имеете в виду? – подал голос Зельборн.
– В нашем городе, - проговорил Нэнтрикс, - равно как и в других, не очень-то жалуют магов. А магов-воров – тем более. И раз уж так вышло, что вы оба являетесь представителями и той, и другой стороны, то расплата за ваши замыслы не заставит себя ждать.
– Какие такие замыслы? – крикнул Зельборн.
– Мне известно всё, некромант, – спокойный голос придворного мага не заставлял сомневаться в сказанном.
– Но ведь мы ничего дурного не сделали! – воскликнула
Я чувствовала, как отчаяние потихоньку поднимается из моего нутра, пробивая себе путь через броню невозмутимости.
– Уж не хотите ли вы, чтобы мы доказывали вашу причастность к заговору? – лицо Нэнтрикса выразило удивление. – Нет-нет. Скорее это вы должны доказать обратное. Сможете ли вы сделать это?
– Как, бездна тебя побери, мы можем доказать тебе хоть что-то, - яростно возразил Зельборн, - если мы заперты за решёткой?!
– Не знаю, – развёл руками Нэнтрикс. – Это выходит за пределы моих возможностей. Да и пришел я сюда не за этим.
– Позвольте мне, ваша милость! – вскричал казначей, дёргая мага за жёлтую мантию, словно ребёнок.
Придворный маг небрежно махнул рукой в знак согласия.
– За покушение на казну Гонкоралла, - торжественно объявил казначей, расплываясь в недоброй улыбке на толстом лице, - вы признаётесь виновными и будете казнены послезавтра, на рассвете.
В тяжёлой тишине откуда-то из глубин тюрьмы раздался удивлённый присвист. Казначей огляделся.
– Кого там ещё казнить завтра? – грозно проговорил он.
Добровольцев не нашлось.
– Послушайте, - Нэнтрик вдруг наклонился к казначею и зашептал, но его слова всё же не укрылись от моего чуткого уха.
– Я полагаю, что казнить этих двоих – слишком уж суровая плата за их нечестивые замыслы. Я по-прежнему настаиваю на более гуманном способе порицания. Побить палками, кнутами, заставить работать, в конце концов. Но отнимать жизнь – это, пожалуй, слишком. Подумайте об этом.
– Благодарю вас, - резко ответил казначей, - ваша милость. Но раз уж их грязные мысли простирались над обителью моего ремесла, то и конечное слово будет за мной.
– Да, - согласился Нэнтрикс, отшатываясь от казначея, - это так. И всё же…
– Я не милую тех, кто желает обвести вокруг пальца как самого короля, так и самого меня, – горячо возразил Тормизиан и топнул для пущей убедительности. Вышло довольно глупо, по-детски.
Придворный маг покачал головой.
– Но ведь мы ничего не сделали! – выкрикнула я, пытаясь воззвать к совести хоть кого-нибудь из этих двоих.
– Если бы вам это удалось, - заверил нас Нэнтрикс, как бы в знак утешения, - тогда вас бы казнили не меньше трёх раз к ряду. А так только один.
– О, Боги! – выдохнул Зельборн.
Нэнтрикс развёл руками и направился к выходу. Казначей бросил победный взгляд и засеменил следом.
Дверь захлопнулась, оставив нас без какой-либо надежды на спасенье.
Глава 37
“Сапожник,
Анимара. Что ж, мои сапоги почти готовы”
Что ж, через один день нас казнят. Я наконец-то смогу почувствовать всё то, что чувствовали мои жертвы, когда им оставалось жить считанные минуты. И что теперь до тех лет, что я так тщательно собирал всё это время?
Анимара сохраняла спокойствие, её лицо не сколько не выдавало никаких признаков тревоги.
– Тебе страшно? – спросил я, пытаясь сохранить спокойствие.
– Да, - прошептала она. – Но больше всего мне страшно за тебя.
– О, - вспомнил я, - ты решила подбодрить меня лучшим из миров, в который попадёшь ты, и худшим, где окажусь я?
– Как так получилось, Зельборн? – она горестно покачала головой. – Нам не хватило всего одного дня! Всего одного!
– До чего паршивое место, - констатировал я, - я даже не могу обратиться к духам!
– А вот это можно приписать к плюсам, - заметила колдунья. – Ещё не хватало смотреть на твоё отсутствующее состояние! Вот повесят тебя, так отсутствуй, сколько душе угодно, а теперь и думать забудь!
– Я хотел обратиться за помощью! – развёл руками я.
– Толку от твоих обращений, как покойнику отвар целебный! – фыркнула она.
Я не стал спорить. Если не считать недавнего случая, духи никогда мне не помогали.
– Если нам суждено умереть так скоро, - продолжила Анимара, - я хочу встретить смерть рядом с тобой. И успеть наглядеться на тебя напоследок.
Эти слова тронули меня, и вся безжалостность нашего положения навалились на меня разом.
– Мне будет не хватать твоих глаз, - я посмотрел на неё, сдерживая вдруг подступивший ком в горле, - и твоих рук.
– А что, всё остальное во мне уже окончательно надоело? – спросила она.
Я не ответил. Вместо этого я подошёл и обнял её покрепче. Стойкий аромат трав и свежести вдруг коснулся меня.
– И этого запаха… - пробормотал я.
– Насчёт запаха, - раздался хриплый голос из глубин, - это ты зря.
На ужин принесли кашу, при виде которой складывалось ощущение, что её ели уже не первый раз. Впрочем, на вкус она была не такой уж и дрянной. Мы с горечью вспоминали дары Винранта. Что бы он сказал, вкусив такую кулинарную мерзость?
Спасть не хотелось и мы долго не могли уснуть. То, на чём нам предлагалось спать – было ничем иным, как надругательством над плотницким ремеслом. Словно напоминание, как быть никогда не должно, это худощавое чудо стояло в углу нашего узилища. Грубо сколоченные много веков назад доски, едва ли удостоившиеся обработки, сверху были услужливо покрыты соломой, на которой лежала дырявая простыня. Спасибо и на этом.