Нам нельзя
Шрифт:
– Колючке не наливать, – предупредил Эрик. – Она сегодня мой трезвый водитель.
– Колючке? – ко мне снова подвалил Энди. Вот лучше бы его брат, Картер, честное слово! Он, конечно, жутко пафосный, но точно не дебил, да и ко мне относился сносно в принципе. Как-то даже сложную задачу по геометрии сходу решил, чем очень помог мне. Было приятно. В общем, не дурак он.
– Да, – я сбросила руку с плеча, – поэтому берегись: я отстреливаю иголками и частенько попадаю в пах.
– Как
– Нет, как морская черепаха.
– У черепахи нет иголок, – нахмурился Энди.
– А у тебя нет мозгов. Вам обоим очень тяжело.
– Слышишь, Хьюз, – о, мое любимое начинается: сам подвалил, а я виноватая, что не вытянул приятную беседу, – самая умная типа?
– Ну, звание самого тупого уже занято, поэтому… – я просто развела руками. Бить же он меня не будет, да? Что-то он подозрительно покраснел, а ноздри как раздуваются!
– Энди, – Эрик подошел и положил руки мне на плечи, спиной к груди своей протягивая, – пойди узнай, что там у Картера.
Бычка у младшего Трэвера не прошла, но он кивнул и быстро направился к пристани, меж стройных рядов яхт, катеров, лодок.
– У тебя месячные, Колючка? Что злая такая?
– У меня аллергия на тупые подкаты.
Странно, но я даже руки его не скинула, позволяя обнимать себя.
– А на умные?
– Умных не бывает, максимум оригинальные.
Эрик громко цокнул и вздохнул:
– Значит, недотрах.
– Ага, хронический. Поможешь?
Он напрягся, сдавив плечо, и медленно повернул меня, очень серьезно глядя в глаза.
– Мы же для этого принца ищем, – нервно уточнила. Еще подумает глупости всякие.
– Ну давай поищем, – как-то со злостью улыбнулся и повернул меня к группе парней. – Есть предпочтения?
Я со всем свойственным мне скепсисом прошлась взглядом по ребятам. В общем-то не уроды: лет по двадцать-двадцать два, спортивные, подкаченные. Стоят ржут и пялятся на девочек в бикини.
– Хм… Половина в носу ковыряется, полагая, что никто не видит, другая чешет в паху, полагая то же самое.
Эрик заразительно рассмеялся.
– А ты с запросами!
– Скажи мне, кто твой друг… – я выразительно на него взглянула.
– Это не мои друзья, – парировал Эрик и доверительно шепнул: – И в паху мне обычно чешут.
На этот раз я скинула его руку, но гад притянул меня за талию. А ничего вообще, что мы родственники на бумаге?! Что о нас могут подумать всякую чушь?! Связь сводных, абсолютно не кровных родственников, через две сплетни превратится в псевдоинцест, а через пять в инцест! Потом ходи рты закрывай бумажкой из лаборатории, где черным по белому: родство ноль процентов!
– Пусти, – прошипела, пытаясь выкрутиться.
– Расслабься и выбирай.
Эрик
– Один мелковат, – вынесла вердикт, повернувшись, носом мазнув по загорелому татуированному предплечью. – От тебя пахнет солнцем, – сказала вслух зачем-то.
– А от тебя ванилью.
Я смущенно глаза отвела и сосредоточилась на парнях:
– Второй худоват.
Я услышала очень мужской такой смешок. Да, Эрик не зря каждый день в спортзале пропадал. Очень не зря. Жилистый, в меру рельефный, сильный. Наверное. На себе не проверяла.
– А третий… – я замолчала, прислушиваясь. Парень был симпатичным – крепкий скуластый брюнет, – потом он рассмеялся. Этот голос… Мы с Эриком в одной точке встретились глазами. Он сверху; я снизу. Для мужчины тонкий и высокий голос – боль. В моей системе координат уж точно!
Мы стояли возле холодильника с пивом и один из ребят – компания «помладше», подошел к нам. Тот, что в носу ковыряться любит.
– Вы за лопатой? – не сдержалась я.
– Чё?
Я махнула рукой и кивнула на холодильник, так на всякий случай – вдруг еще какое отставание в развитии есть. Что же я злая такая!
– Пиво там лежит.
– А ты злая, – прочитал мои мысли Эрик, когда мы снова остались в относительном тет-а-тете.
Я согласно кивнула и добавила:
– Добрых девочек сожрут обязательно, а злыми подавятся.
Этому меня научила жизнь в Монтерее. Жизнь в доме Лавалей. Мой сводный брат научил. Если бы я осталась той доверчивой открытой девочкой, то он добил бы меня еще восемь лет назад. Сделал бы пугливой, зашоренной, совсем другой, а я так не хочу. Лучше я буду кусаться и колоться. Да, колючка – это очень точно.
– Мне нравится злые, – шепнул мне в волосы и резко отпустил. Через пару секунд Эрик обнимал какую-то блондинку. Они пошли к океану: он пропустил ее чуть вперед, увлеченно рассматривая вполне себе симпатичный зад. Мужчины.
Я упала в шезлонг, натянула солнечные очки и уставилась в телефон. Со мной после остроумного экспромта с Энди больше не торопились общаться, только Мона поглядывала злобно. А что? Вот что я сделала? Смотрит так, словно ревнует, причем ревнует не к своему экс-бойфренду, а к Эрику! С которым мы вроде как родственники! И с которым у нее ничего нет, судя по его заигрываниям с блондинкой. И тоненькой мулаткой. И округлой милашкой с ярким румянцем. Со всеми, в общем.
Конец ознакомительного фрагмента.