Нам нельзя
Шрифт:
— Думаю, что на следующей неделе адвокат выбьет для меня встречу с Глебом.
Я обнимаю ладонями горячую чашку и ощущаю, как пылают мои ладони и душа… Жанна поедет на свидание со своим бывшим мужем. С моим Глебом. Да, чтобы ему помочь и поговорить, но от этого не легче. Она умнее, опытнее и смелее. Жанна разбирается в юридических вопросах куда лучше, чем я.
Все что-то делают, чем-то занимаются, а меня не подпускают. Для окружающих я маленькая, глупая и слабая… Я на обочине. Сама по себе.
— Хоть бы получилось! — произносит Света.
—
Скостит срок… Боже, неужели Воронцов будет сидеть в тюрьме? Я до последнего надеялась, что это какая-то ошибка, недоразумение. Что пройдет ещё месяц-другой, и его отпустят, потому что это несправедливо! Неужели речь идёт о годах?
— Что, если попробовать нанять другого адвоката? — спрашиваю я хриплым голосом.
Карие глаза Жанны впиваются в моё лицо, но я смотрю не на неё. На Свету. Она мой ориентир. Человек, который хоть как-то связывает меня с любимым мужчиной.
— Я читала отличные отзывы на Скороходова Вадима Сергеевича, — говорю чуточку увереннее. — У него тридцатилетний опыт работы и 98% выигранных дел.
— Старый маразматик, — парирует Жанна. – В последние годы у него всё меньше заказов, поэтому и процент высокий. Никто не хочет с ним работать!
— Но на форуме написано…
— На заборе тоже много чего написано, — фыркает бывшая жена Воронцова. — С Глебом работает лучший столичный адвокат. Спроси у любого. Царёв — профессионал своего дела.
Я опускаю взгляд в чашку с нетронутым чаем и с трудом сдерживаю слёзы. Оставаться в этой квартире выше моих сил. Атмосфера здесь угнетает, давит. Я быстро прощаюсь с Алиской и Светой, на бывшую жену Воронцова не смотрю, и проскальзываю в коридор. Света слабо утешает меня и просит не злиться на Жанну. Поясняет, что та не желает Глебу зла, потому что они расстались на дружеской ноте. Не чужие друг другу люди, бывшие муж и жена. А я — никто. Этого она не озвучивает, но, наверное, подразумевает.
Едва оказавшись в подъезде, я делаю глубокий вдох и быстро-быстро сбегаю по ступеням вниз. На улице холодно, вновь поднимается вьюга, а снег слепит глаза. Света обещала, что, когда Жанна сообщит ей хоть какие-то новости, она тут же меня наберёт. Мне снова остаётся ждать.
Дома я вбиваю в поисковик фамилию Царёва и читаю о нём отзывы. Преимущественно положительные, но я отчаянно ищу что-то плохое за что можно зацепиться. Возможно, Жанна была права, выставив меня дурой? Затем руки сами тянутся к телефону, и спустя пять минут я набираю номер Скороходова, нетерпеливо слушая длинные гудки. Меня приветствует приятный мужской голос, которому хочется верить. Я коротко обрисовываю адвокату ситуацию, произошедшую с Воронцовым, и напряжённо жду от него ответ.
— Дело непростое, требует времени и сил, а у меня, увы, сейчас слишком много заказов и мало здоровья.
— Вы мне отказываете? — спрашиваю разочарованно.
— Мне очень жаль, Вероника. Могу посоветовать толкового адвоката,
— Спасибо, — только и могу ответить я, после чего кладу трубку.
В конце недели у меня масса заказов. Силы на исходе, кажется, что видеть чужие лица становится с каждым днём всё невыносимее. Они радуются, любят, женятся и рожают детей, а моя личная жизнь временно поставлена на паузу. На неопределённый срок. Теперь я начинаю возвращаться к тому, с чего начинала, — мне не нравится фотографировать людей. Вдохновение надолго меня покидает.
Я перебежками добираюсь до автобусной остановки. На улице льёт сильный дождь, температура воздуха чуть выше нуля. Я продрогла до ниточки, потому что забыла взять с собой зонт. В тот момент, когда подъезжает мой автобус, в сумочке начинает звонить мобильный телефон. На экране горит номер Светы, и моё сердце ускоренно бьётся. За эти дни томительного ожидания я успела накрутить себя до невозможности. А ещё жутко ревновала Глеба к Жанне! Глупо и по-детски, но ничего поделать с собой я не могла.
— Слушаю!
— Ника, ты не занята?
Я наблюдаю за тем, как отъезжает нужный автобус, и отвечаю, что нет. Конечно же, я не занята.
— Жанна была на встрече с Глебом. У него всё относительно хорошо. Он похудел немного, но в целом такой же.
Света обрисовывает встречу общими фразами, но я жадно ловлю каждое её слово. В груди становится тесно и больно, а отчаянье заполняет меня всю до краешка. Его не выпустят ни через месяц, ни через два. Дай бог, чтобы срок был меньше семи лет. Осознавать это сложно и горько.
— Он… ничего обо мне не говорил? — спрашиваю с надеждой.
Понимаю, что неуместно, но вдруг…
— Ника, детка, — вздыхает Света. — Я тебя прошу, оставь моего брата в покое. Я понимаю, ты не хотела, чтобы так вышло, но поверь мне, Глеб винит именно тебя. Он сказал мне об этом по телефону, но я не стала озвучивать при Жанне. Да и вообще боялась тебе сказать... Когда Глеб вернётся, то больше не будет прежним. И отношения ваши тоже. Возможно, он пожалеет тебя, но в глубине души всё равно будет презирать и ненавидеть. Он искреннее любил свою работу, был предан родине и никогда не пошёл бы на те преступления, в которых его обвиняют. Одна только встреча с тобой сломала ему жизнь. Мосты сожжены, Ника. Не трави ни ему, ни себе душу. Прошу, отпусти.
Я крепко сжимаю телефонную трубку даже тогда, когда Света просит прощения и отключается. Разговор окончен, а я не могу пошевелиться, чтобы спрятать мобильный в сумку. Больно. Просто невыносимо больно, будто моё несчастное сердечко раздирают на кусочки. Без наркоза, по живому.
Мимо проходит ещё один автобус, который едет к моему дому, но его я тоже пропускаю. То, в чём я боялась себе признаться, одним махом озвучила Света. Я сломала жизнь любимому человеку. До моего появления у него всё было хорошо и стабильно. Не девушка, а ходячая неприятность. Такой не место рядом с Воронцовым.