Нам с тобой нельзя

Орлова Юлианна

—И я так понимаю, что он, как жаждущий отмщения, скооперировался с тем, кто хочет власти, — с Евстаховым, и все они каким-то боком причастны к человеку на фото. Только я понятия не имею, кем стал мой брат. Есть только информация, что зовут его Воланд. В Италии он коронован, но очень хочет вернуться на родину, чтобы собрать все сливки еще и здесь. К нему обращаются за услугой, и он ее выполняет при любых условиях, только плата следует не сразу, а спустя время, — Мор смотрит в пустоту и, кажется, давно уже не здесь.

—Отлично, и что нам делать?

Мне

сейчас посрать на братьев и сестер, меня волнует моя девочка и больше ничего. Тут демагогию можно разводить сколько угодно, но факта не меняет, у нас нет ничего. Мои нерадужные мысли прерываются холодным голосом Мора:

—Делать буду я. Дайте мне двенадцать часов, и мы узнаем, где Света и заберем, а до этого времени не предпринимайте никаких действий.

—Ты как это делать собрался? — Рашидов хмурится, лицо напряженное, он нетерпелив, как и я.

—Полечу в Италию, — уверенно заявляет Эльдар.

И мы ждем. Сказать, что ожидание та еще сука — это ничего не сказать, мне крышу рвет каждые полчаса, когда я смотрю на экран долбанных часов. Надя выплакивает все глаза, пока Рашидов бесконечно сидит на телефоне. В доме творится хрен пойми что, мои люди не прекращают поиски, потому что так просто послушаться Эльдара никто бы не смог, да и незачем, в конце-концов своя голова на плечах есть. Мою голову не покидает мысль, что есть какая-то зацепка, которую я упрямо не замечаю, и долбанный ответ на поверхности.

Евстахов выжидает, и в этом не было никаких сомнений, он, падла, всегда знал, как вывести человека из себя.

Получается у него зашибезно. В какой-то абсолютно крышесносный момент я выхожу на свежий воздух расправить легкие. На помпезно обустроенном балконе сидит Надя, больше похожая на блеклую тень той женщины, которая еще месяц назад уезжала отсюда. Мне стыдно, что не уберег самое дорогое, что у нас есть, и внутренности сжимаются от одной мысли, что со Светой может приключиться.

—Я рада, что ты нашел свою тихую гавань, редиска, — бесцветным и хриплым голосом проговаривает Надя.

Ухмыляюсь сквозь разрывающую грудину тоску. Редиска. Детское прозвище, которое никак не может отлипнуть от меня, да и вряд ли отлипнет уже. Не с такой сестрой, как моя.

—Ты должна злиться, — перевожу мутный взгляд на Надю, которая упирается руками в парапет и опускает голову. Ее спутанные волосы развеваются порывами ветра.

—С чего вдруг? Я бесконечно рада за вас обоих, да и в принципе я подозревала давно, моя дочь никогда не умела скрывать эмоции. Материнское сердце чувствовало. Мы с Арсланом даже обсуждали это, и он, кстати говоря, не изъявил желания закатать тебя в асфальт. Было даже немного забавно наблюдать за вашими со Светой танцами с бубном, одна все пыталась доказать что-то, а второй сбежать. От судьбы не уйдешь, я это поняла много-много лет назад, с тех пор не пытаюсь даже.

Рашидова грустно улыбается, а затем поворачивается ко мне и сканирует своими опухшими от пролитых слез глазами.

—Мне радостно, что ты пошел дальше.

—Я виноват.

Эти слова застревают в горле. Никогда не

думал, что скажу подобное вслух, но сейчас я как никогда понимаю, что накосячил собственноручно. Ненавижу себя за это, но вместо очевидного самобичевания продолжаю рыть землю носом.

—Ты не виноват, виноваты люди, Никит. Те люди, которые думают, что деньги и власть на первом месте, и в достижении этих целей они не замечают жизни других людей, топчут, уничтожают. Вот кто виноват.

—Ты ведь не думаешь, что мы с твоим мужем хоть на йоту лучше тех, кто жаждет власти и идет по головам?

Глупо надеяться, что мы другие. Нет. Мы хуже. Во много раз.

—Может вы не ангелы, но не подонки. Отдавая свое сердце Рашидову, я не ожидала от него подвигов достойнейшего человека на планете, но я была всегда уверена в том, что на подлость он не способен. И любое его действие направлено в ответ на схожее зло, — припечатывает словами Надя и хмурится, прикусывая нижнюю губу.

—Ты тешишь себя ложными надеждами.

Я ведь знаю, что совершал, да и у Темного рыльце не то, чтобы в пушку, оно в меху.

—Возможно, тешу, но я знаю, что ни мой муж, ни ты никогда бы не сотворили такого…

С детьми да, не сотворили бы, а вот с теми, кто реально виноват…Перебиваю Надю прежде, чем она закончит мысль, потому что все это обсуждать нет смысла.

—Она будет в безопасности. Верь мне.

Я разобьюсь в лепешку, но сделаю все возможное и невозможное, чтобы она была в целости и сохранности.

—Знал бы ты, как часто я слышу эту фразу, и как порой именно она заставляет меня впадать в отчаяние, несмотря на надежду, все еще теплящуюся в душе.

—Почему не сказала о Наташе? — бросаю коротко. Да, знал бы я об этом в прошлой жизни, все могло бы быть сейчас иначе.

Мой вопрос заставляет Надю напрячься, она скукоживается, а затем жалобно шепчет.

—Ты…знаешь?

Как только мне раньше это в голову не пришло только…не ясно. Я-то думал, что во всем была замешана какая-то левая девушка, как мне Надя и сказала. Мол «мне позвонили и сообщили». Вот только Надя не упомянула один факт. Самый главный. Это Наташа привела ее тогда в клуб, Наташа стала причиной того, что она чуть не пострадала, Наташа виновата в том, что Надя едва не погибла в пожаре, и она же причина того, что сейчас Арслан и моя сестра муж и жена.

—Спустя столько лет, представь себе, узнал. А если бы узнал раньше…

Надя поворачивается в мою сторону и грозно, бескомпромиссно выдает:

—Ты бы ее убил, Макарский.

Разумеется, Надя и благородство, долбанное благородство, которое никому нафиг не надо. Ни в этой жизни, ни в прошлой.

—Думаешь, она не хотела это сделать с тобой?

Да я поверить не могу, что она настолько мягкотелая особа! Губы трусятся, руки подрагивают, серьезно? Надя? Да?

—Мне плевать, что она хотела или не хотела, самое главное, что я не желала становиться причиной чьей-то смерти. И я была уверена, что она все поняла, — глаза Нади тухнут, она прикрывает веки и устало откидывается на стенку.