Нам все равно, если вы обиделись!
Шрифт:
– Так, дамы, встаньте в позу "оцелота". Ноги в воздухе, руки под ягодицами. Раздвиньте их.
Гарриет прикусила губу, когда приливная волна горячего жидкого дерьма пронеслась по ее толстой кишке и уперлась в сфинктер. Она сжала его так сильно, что могла бы расколоть кокосовый орех.
– Пожалуйста, мистер Рама, мне нужно идти...
Сандирама обхватил бедра Гарриет и прижал свою промежность к ее щекам. Узелок его члена застрял между ее складками, когда он притянул ее к себе.
– Расслабься Гарриет, ты слишком напряжена. Твоя энергия
Сандирама начал массировать Гарриет, толкаясь бедрами, ударяя по ее колеблющейся заднице.
Анус Гарриет взорвался. Вулканическое извержение дерьма и газа хлынуло из щели в ее штанах для йоги. Сандирама дернуло в испуге, его живот и шелковые брюки слиплись в расплавленном фекальном мареве. Зелено-черный по цвету, жидкий стул был смесью экзотических, лекарственных трав и целого шоколадного торта. Все в классе повернулись и молча уставились на нее.
– О, нет!
– закричала Гарриет, зажав свою залитую дерьмом задницу и пытаясь встать.
– Она обосралась!
– кричала худая женщина без сисек и с бледным цветом лица.
– Блядь, я весь в дерьме!
– прорычал Сандирама, пар поднимался от его испачканной одежды.
Гарриет шлепала по комнате, жидкие фекалии хлюпали у нее между ног. Поток вытекал из штанин ее обтягивающих брюк и брызгал на пол. Женщины сгрудились в группу, держа свои коврики для йоги как щиты. Все отплевывались от густого смога фекальной вони, пропитавшего воздух. Павиан дико прыгал и разбрасывал куски собственного дерьма по стальной клетке.
– Мне очень жаль, мистер Рама. Мне нужно было сходить в туалет...
– Просто уходи, блядь. Сейчас же!
Сандирама пробежал по коридору перед Гарриет и преградил ей путь в женский туалет.
Гарриет протиснулась к входной двери и оставила за собой след поноса на персидском ковре. О чем она думала, выбирая белые штаны для йоги? Медленная, некомфортная прогулка домой была унизительной. Машины сигналили, прохожие выкрикивали непристойности и смеялись. Она стыдливо опустила голову и зарыдала.
Гарриет никогда не сможет смириться с этим. Она будет вынуждена переехать в другой город, далеко-далеко. Как только она вернулась домой, она разделась догола во дворе и выбросила свою грязную одежду в мусорный бак. С помощью садового шланга она избавилась от засохшего дерьма, которое превратилось в консистенцию глины.
Соседские дети показывали пальцем и смеялись из убежища на дереве. Обнаженная Гарриет пробралась в дом, чтобы сходить в душ. Диарея продолжала сочиться из ее задницы до позднего вечера. К ужину желудок Гарриет пришел в норму, но впервые в жизни ей не хотелось есть. Она села в шезлонг у окна. Мимо пробежала девушка в черной спортивной одежде, ее высокий бюст покачивался вверх-вниз. Гарриет посмотрела на ее длинные мускулистые ноги и подтянутый животик, видневшийся под майкой.
Она мечтала, что именно такой она будет после того, как поступит в школу
Мимо шаркал старик со своей толстой, хрипящей собакой. Собака принюхалась к фонарному столбу и смогла поднять заднюю лапу на несколько дюймов, после чего сдалась и опустилась на корточки, чтобы помочиться. Гарриет чувствовала себя так же во время занятий йогой.
Может быть, "Home and Away" поднимет мне настроение?– вздохнула она. Она отвернулась от окна и ткнула пальцем в пульт дистанционного управления. Глаза Гарриет расширились от ужаса, когда она увидела на экране телевизора знакомое лицо.
– Я, Жюстин Хенли, веду прямой репортаж из школы йоги "Oм-Bвероятно", где поступило сообщение о взрыве химического оружия.
Над головой завис полицейский вертолет и ко входу в оздоровительный центр подошла команда в костюмах биологической опасности.
Белокурая репортерша продолжала говорить прямо в камеру.
– Школа йоги - это место, где вы ожидаете найти мир и гармонию, но не сегодня. Сегодня эта школа стала ареной внутреннего терроризма. Я здесь с владельцем, Сандирамом Саи Бабой.
Сандирама вошел в кадр.
– Намастэ, Жюстин.
Он переоделся в лавандовую рубашку с открытым вырезом. Черные колготки на ногах.
– Намастэ, Сандирама Саи Баба. Насколько я понимаю, ваш бизнес стал объектом отвратительного биологического акта. Можете ли вы рассказать нам, что произошло?
– Это было ужасно, Жюстин. Тошнотворно-тучный террорист ворвался в наш утренний класс, пока мы медитировали, крикнул: Жир - это прекрасно! и обосрал всех!
– Это ужасно. Я не могу найти оправдания человеку, который мог бы сделать такую отвратительную вещь.
– Она даже нагадила на моих экзотических питомцев. Запах был самый отвратительный из всех, что я когда-либо чувствовал. Мне придется закрыть школу, чтобы промышленные уборщики разобрались с беспорядком. Она испортила мой пол из каури, - Сандирама потрогал золотую цепочку на шее и посмотрел на грудь Жюстин.
– Трагедия!
– Жюстин тряхнула своими белокурыми локонами.
– Зачем ей понадобилось нападать на ваш бизнес?
– Это был явный террор против моего народа.
– Вашего народa?
– глаза Жюстин широко раскрылись, и она прижала микрофон ближе к Сандираму.
– Подтянутые люди со здоровым процентом жира в организме.
– Кто-нибудь был ранен?
– cпросила Жюстин.
– Я считаю, что все мои клиенты, которые были свидетелями этого, получили серьезные психические и духовные травмы. Ущерб, нанесенный их психике, непостижим.
– Я не террорист. Это было твое волшебное варево, ублюдок!
– закричала Гарриет и швырнула тапочку в телевизор.
Она промахнулась и попала в урну с прахом ее матери на каминной полке.
– Откроетe ли вы снова свой бизнес и не боитесь ли вы новых случаев неспровоцированного насилия со стороны толстяков?