Нам, живущим
Шрифт:
— Нет, но думаю, что вы остро нуждаетесь в психиатрическом ориентировании.
— Что может законник знать о психиатрии?
— Я не законник. Я психиатр.
— Тогда почему вас назначили моим представителем защиты?
— Адвокаты не дают частных консультаций. Сотрудники суда осуществляют техническое содействие при судопроизводстве. Я организую вам встречу с таким человеком, если желаете, но, скорее всего, он не особенно вам поможет. Адвокат, по всей вероятности, сочтет любое отклонение наиболее критичным, каким оно, собственно, и является. — Он улыбнулся. — Мой вам совет: не беспокойтесь и как следует
Глава шестая
Вскоре после завтрака комиссия из пяти психиатров подвергла Перри длительным расспросам. Джозеф присутствовал и помогал процессу. Перри казалось, что вопросы к делу не относятся. В какой-то момент один из присутствующих втянул его в оживленное обсуждение влияния изобретения летательных аппаратов на логистику боевых действий. По какой-то неизвестной причине все остальные врачи с интересом следили за этой дискуссией. Еще один принялся выяснять детали обычаев или норм, соблюдаемых курсантами военно-морских училищ, и того, до какой степени личная жизнь курсанта отличается от личной жизни учащегося гражданской академии. К наступлению ленча все они, похоже, остались довольны, и собрание окончилось.
Судебное разбирательство, назначенное на четырнадцать ноль-ноль, прошло совершенно непримечательно. По совету представителя защиты Перри признал факты жалобы и запросил разбирательство без присяжных. Судья, ведущий допрос, ответил положительно и зачитал выводы психиатрической комиссии. Затем обратился к Перри:
— Молодой человек, согласно выводам комиссии, вас с практической точки зрения можно считать совершенно незнакомым с нашими обычаями в области социальной коррекции. Если говорить понятным вам языком, вас признали виновным, и я собираюсь вынести приговор. Опять же, говоря понятным вам языком, вас диагностировали и признали нездоровым, так что я собираюсь выписать вам лекарство. Если вы того не желаете, то вольны не принимать лекарство, однако я надеюсь, что вы все же пройдете лечение. Выводы комиссии хоть и страшноваты, но обнадеживают, и, по моему мнению, вы полностью излечитесь.
— С вашего позволения.
— С моего чего? Ах да, конечно. Прошу.
— Какая есть альтернатива лечению?
— Бойкот. Что означает — вас доставят к воротам резервации для индивидуумов, противящихся принятым нормам сосуществования, а ваш кредит будет конвертирован в любую недвижимость по вашему выбору. Или же, если предпочитаете такой вариант, вы можете эмигрировать в любую страну, которая согласится вас принять.
— Что произойдет, если я пройду через ворота резервации?
— Дальнейшее не является заботой государства.
— Как долго я должен оставаться в резервации?
Судья пожал плечами и не ответил.
— Я пройду лечение. Просто мне было любопытно узнать о вариантах.
— Очень хорошо. Из отчета я вижу, что от вас можно ожидать определенных реакций, классифицируемых как аристократические. Вы признаете мой авторитет?
— Да, ваша честь.
— Я попрошу вас дать мне обещание. Вы вольны этого не делать, если не желаете. Я хочу,
— Справедливо. Я обещаю.
— Хорошо. Я хочу выпустить вас на поруки человеку, который сам не нуждается в лечении. Кто ваш ближайший друг?
Перри пришел в замешательство.
— Боюсь, у меня нет друзей.
Пока он это произносил, Диана вышла вперед. Судья улыбнулся.
— Она ваш ближайший друг? — Оба, Диана и Перри, кивнули. — Что ж, очень хорошо, вы должны понимать, что она отвечает передо мной за то, чтобы инструкции и решения суда выполнялись. — Он повернулся к Диане. — Отвезите его в государственный коррекционный госпиталь в Тахо. Главный секретарь вас проинструктирует. Вот и все. До свидания и удачи.
В летательном аппарате Диана настроила приборы и повернулась к Перри, в глазах ее было нетерпение и беспокойство.
— Ну, дорогой, как ты себя чувствуешь?
Перри обдумал вопрос.
— Не знаю. Я готовился к неприятному исходу, но со мной обошлись очень достойно. С другой стороны, мне нужно куда-то от тебя уехать и подвергнуться лечению неопределенной продолжительности и непонятной природы. Это унизительно, и меня совсем не радует. Мне не нравится, что меня считают сумасшедшим, когда я точно знаю, что это не так.
Диана погладила его руку.
— Никто не считает тебя сумасшедшим, дорогой. Они полагают, ты страдаешь от злокачественных эмоциональных реакций, связанных с некорректным воспитанием. Теперь они попытаются переучить тебя, чтобы ты мог быть счастлив.
Он грубо вцепился в нее.
— Эти идиоты думают, что смогут отучить меня от любви к тебе, засыпав умными словами?
Прежде чем ответить, она нежно поцеловала его.
— Вовсе нет, дорогой. Ты будешь любить меня так же или даже больше, но ты будешь более счастливым, потому что твоя голова не будет забита ворохом ложных рефлексов и неверных представлений.
— Возможно, так и будет, но я этого не понимаю. Не понимаю, как можно изменить природу человека.
— Ты поймешь лучше через несколько дней. Расслабься и сейчас об этом не беспокойся. Иди ко мне, дай мне тебя обнять. — Она обвила его руками, качая его мускулистые живые плечи, словно младенца. Она разгладила морщины на его лбу и закрыла ему глаза. Наконец маленькие упрямые линии у его рта исчезли, и он задышал медленнее. Диана заподозрила, что Перри уснул, и сидела тихо. Под ними мелькали километры. Затем она легонько потрясла его за плечо.
— Перри. Перри, любимый. Пора садиться.
— Я не спал.
— Нет, но садиться все равно пора. Вот посмотри, та площадка слева. Посади «Облако» как можно ближе к зданиям, где сможешь найти место.
— Ладно.
В крыле администрации Диана проинструктировала Перри:
— Спроси магистра Гедрика и объясни, кто ты. Они скажут, что делать.
Их попросили подождать несколько минут.
Магистр Гедрик оказался совершенно неприметным маленьким человечком, худым, с редкими седыми волосами и птичьими манерами. Мелкими шажками он приблизился, протягивая руку.