Намбату
Шрифт:
— До свидания, Ваша Светлость! Неприятно было познакомиться! — на ходу помахала рукой на прощание. — Пошли, Гудрон.
Дворянин заметил, что в устах девушки полагающееся ему по титулу обращение, звучало, как издевательство. Потом он успел подумать о целой куче вещей: мысленно взвыть от ужаса при воспоминании, что в карете сидит старый Вешиль, который вот-вот дойдет до мысли, что его подопечному пора самому учиться пользоваться туалетной бумагой, пометаться душевно, привести самому себе кучу аргументов
— Эй! Подождите!
Парочка его проигнорировала. Иролец видел по лицу жены, что сейчас не лучшее время поступать вопреки ей, хотя сам был, в общем-то, не прочь подождать, ибо всякие причуды, перепады настроения и поганый характер чуть ли не с первого дня знакомства считал неотъемлемыми дополнениями к его лучшему другу и давно с ними смирился.
— Да постойте же вы! — герцог постарался догнать уходящих. — Нам по дороге.
— Ооо… — перед ним снова возникла Эрлада. Юноша едва успел увернуться, чтоб в нее не врезаться. — Да неужели?
— Что за идиотская привычка появляться из ниоткуда?! — рявкнул Ральдерик, но не очень громко и гневно, потому как подозревал, что девушка, перемещающаяся подобным образом, способна сделать еще много чего, что может здорово осложнить или сократить ему жизнь.
— Ты тоже едешь в Шангаль?! — с удивлением спросил подбежавший Гудрон. — В маленький городок на севере Савараха?!
— Да, именно туда я и еду, — герцог решил, на всякий случай, держаться подальше от жены своего друга.
— А зачем? — пришла очередь ирольца задавать этот же вопрос.
— Не знаю. На месте разберусь.
Все трое уставились друг на друга. Эта ситуация начинала нравиться им все меньше и меньше.
— Скажи, — начал Ральдерик. — Тебе в один прекрасный момент вдруг втемяшилось в голову…
— … что ты должен поехать в какой-то Шангаль… — продолжил кузнец, напряженно глядя в глаза гендевца.
— … ты думаешь: «Почему бы и нет?» и начинаешь паковать вещи…
— … потому что мысль, что всё это как-то подозрительно и неправильно кажется неприемлемой…
— … хоть постоянно и возникает…
— … и ты не знаешь причины, почему ты должен всё бросить и туда ехать…
— … и это бесит больше всего! Рррр… Как же это бесит!
— … но ты всё равно туда едешь.
Они снова замолчали и задумались.
— Как-то… всё это подозрительно и неправильно… — поделился мыслями иролец.
— Вот-вот, — мрачно согласился герцог, сосредоточенно кивая.
Долгое стояние под дождем здорово его отмыло, так что теперь дворянин мог считаться условно чистым. Эрлада переводила взгляд с одного юноши на другого.
— Ой, да ладно! — сказала она, наконец. — Решили же уже, что едете. Чтобы узнать. Чтобы понять, почему вас туда
— И тогда прольется чья-то кровь, — решительно заключил гендевец. Перспектива кровопролития его, как обычно, заметно приободрила.
— Вот именно! — хоть по этому вопросу у представителей знати соседних государств было полное взаимопонимание.
— Отлично, — Ральдерик развернулся и зашагал в направлении своего экипажа. — Тогда поедем на моей карете. Там места всем хватит.
— Ого. У тебя есть карета? — поразился Гудрон.
— Кто я, по-твоему?! — фыркнул герцог. — Разумеется, есть!
Потом он кое-кого вспомнил и снова погрустнел.
— Но я скажу сразу, — предупредил он с тяжелым сердцем. — Первого, кто попробует рассмеяться или примется комментировать происходящее, или еще как-нибудь будет действовать мне на нервы, я вышвырну на улицу. Второго, кстати, тоже.
Иролец непонимающе поморгал и заинтриговано глянул на жену. Та просто пожала плечами. По пути к экипажу герцог вкратце описал ситуацию, в которой оказался, опуская наиболее унизительные подробности. К его удивлению, эта история ужасно понравилась Гудрону. Он заявил, что всегда подозревал, что у его друга золотое сердце, что его согласие украсить собой (иролец хорошо знал дворянина, поэтому умел подбирать правильные слова) последние дни жизни старика является поступком величайшей духовности, доброты и истинного благородства. Эрлада с удивлением слушала этот монолог, гадая, когда это ее муж научился так врать. Ральдерик чувствовал, что ему ездят по ушам, но всё было сказано так красиво, что он начал думать о Вешиле с большей симпатией.
За время прогулки герцога, карета заметно продвинулась в очереди. При виде своего господина, мокрого и грязного, члены почетного караула испытали самые разные эмоции. От облегчения, до ужаса.
— Ваша Светлость, где вы были? Что с вами случилось? На вас кто-то напал? — сыпал вопросами один.
— Рядом. Упал. Нет, — кратко ответил вельможа, не замедляя шаг.
— Ваш спутник себе места не находил от беспокойства, — доложил второй. — Он нас пару раз посылал на ваши поиски.
— Разберусь, — вздохнул юноша и указал на супругов. — Они со мной.
Прежде чем перед ним успели распахнуть дверцу кареты, Эрлада сказала: «Ну-ка стой». Повернувшего узнать, в чем дело, Ральдерика внезапно окатило волной горячего воздуха.
— А теперь быстро внутрь, пока снова не промок, — заявила девушка слегка подпаленному и ужасно удивленному, но сухому герцогу.
Тот молча послушался, размышляя, как ему относиться к подобному обращению. Вешиль тихо плакал. Он выглядел еще дряхлее, чем раньше. Терзаемый неимоверными угрызениями совести, юноша сел рядом и попытался ободряюще похлопать его по плечу.