Наномашины, сынок! Том 1
Шрифт:
— Ну что, поговорил? Надеюсь, теперь не… — и как только мама увидела мою дрожащую, вот-вот заплачущую моську, аж замерла от шока, — С-сынок, ты что, плачешь?
Мои губки дрожали, глаза уже заполнены слезами. Вот-вот зареву.
Мать перепугалась и начала впадать в панику. Такого она не хотела.
— Я… э-э… мы… т-ты что ему наговорил?! — она крикнула на отца и бросилась ко мне, — Сынок, ну не плачь, мы же это… мы… прости. Прости! Мы же не хотели!
Отец лишь закатил глаза, достал телефон и что-то кому-то написал.
Только блин, у неё-то почему глаза намокли? Ой, она что, снова заревёт?! Ой, да какого хрена?!
— Мам, не пвать! — я тут же перестал давить слёзы.
Или погоди…
Я не понимаю, это я манипулирую, чтобы на меня не ругались, или мама вызывает у меня жалость, чтобы я не плакал?
Кто кем управляет?!
Я не понимаю, ыа-а-а-а! Она переиграла моё переигрывание! Что за гены такие?!
*****
Этим же вечером.
Директриса сидела в кабинете и заполняла отчётность. Если по старшим группам это делали воспитатели, то вот новеньких нужно было брать на особый контроль, и на ближайшие три месяца у женщины прибавилось работы.
Но кто сказал, что она не может быть интересной?
— Михаэль Кайзер… — пробормотала она, записывая имя файла.
'Михаэль Кайзер.
Наблюдения и мысли:
— Явно акселерат. Опережает физическое развитие своего возраста. На два года младше всех в группе, при этом физически едва ли не сильнее даже Теодора, с его особым телом.
— Крайне умён.
— Возможный лидер мнений. Дети за ним повторяют.
— Манипулятивен. Легко вызывает жалость у взрослых. (Его этому учили? Кто его родители?)
— (Перерождённый?)
— — (Уже пробуждённый? Перед тем как вспомнить о камерах, быстро водил глазами. Магия крови? Ускорение мышления?)
Вердикт:
— Внимательно следить'
И, вздохнув, женщина отодвинулась от клавиатуры. Подумала. А затем, ещё раз вздохнув, только из любви к этому любознательному малышу…
«Примечание: выдать иммунитет на исключение. Пока что»
Второй день садика.
Мы с Максимом сидели возле роботов и смотрели на других детей.
— Надо фто-то делать, — нахмурился он.
— Та. Надо, — кивнул я.
С нами никто не играет. Всё, теперь окончательно понятно — репутация пошла не в ту сторону, где мы любимчики.
Когда появилась воспитательница у нас началось
Потом снова игровая. И вот там уже…
— Воть. Ето тебе! — Теодор подошёл к какому-то мальчику и протянул ему новую игрушку.
Поначалу мы не поняли.
А потом поняли.
На Теодора тоже косо поглядывали, но уже из жалости. Заплакал. В высшем обществе! Как ребёнок! Репутация у него тоже подбита. И он решил её исправить.
Он просто всех подкупил.
Сегодня он раздал девять подарков, а с нами так никто и не играл. Даже с учётом крутого жука.
Третий день садика.
Теодор раздал подарки всем мальчикам. Авторитет в их глазах восстановлен. Приступил к девочкам, и начал с Кати, которая от куклы отказалась — сказала, что такая уже есть.
С нами снова никто не играл.
Четвёртый день садика.
Девочки оказались рады подарку куда больше, судя по реакциям. Репутация Теодора была полностью восстановлена — он всех подкупил. Про его плач все забыли.
Естественно, сам бы он до такого не додумался. Пусть его и отобрали по социальному интеллекту, но вот ТАКИЕ схемы ему наверняка подсказали взрослые.
Меня же… начали недолюбливать ещё больше.
— Он тумает, что мы гвупые! Точно тумает! Дя-дя-дя! — кивала Катя, нашептывая девочкам на ухо.
Каждый день было два занятия чем-либо, и, решив не принижать свои знания, я банально всех переигрывал. Запоминание, общая эрудиция, обучение этикету за столом. Четыре дня — четыре звёздочки.
И если раньше все удивлялись, то сейчас… всех начало это раздражать.
Я наблюдал, как быстро рушится вся моя репутация.
На следующий день я снова с утра стоял на пороге садика. Теперь уже без опозданий, а потому и толпу детей я встретил у шкафчиков. Но тут неожиданно появилась воспитательница и сказала, что родителям нельзя.
— П-погодите, но ему же и годика нет! — завозмущалась мама, — Как он переобуется?
Все стоявшие рядом родители ахнули.
— «К-как годика нет?..»
— «А чего он такой… взрослый тогда?..»
— «Какой-то супер-карапуз…»
— Ваш сын на равных правах и обязанностях со всеми! — отчеканила воспитательница.
— Всё холосо, мам, — кивнул я, — Я сам сниму ботинотьки.
Попрощавшись с родителем, я пошёл в раздевалку. Тут были почти все. Целая толпа! Стояло пыхтение и недовольство — мелкие пиздюки не могли ничего завязать.
Кати с Теодором здесь не было. Зато вот Макс тут как тут, сидит на лавочке.