Наондель

Турчанинофф Мария

Никогда раньше мне не доводилось пробовать плохую воду Анджи. Она показалась мне прохладной и нежной. Возможно, все не так и опасно. О том, что она несет разрушение и смерть, я знала только со слов матери моего отца. Я сглотнула. Искан не сводил с меня глаз.

– Ты что-нибудь чувствуешь?

Я медленно покачала головой. В ушах у меня звенело – такой странный звук. Как кровь в жилах, но громче, сильнее. Гудение реки, водопад. Анджи во мне. Я пила воду источника всю свою жизнь, его сила жила в моем теле. Она смешалась с моей кровью, стала частью меня, стала мною. Силуэт Искана передо мной в темноте стал расплывчатым.

Я видела того Искана, который стоял передо мной, но и всех возможных Исканов, которые могли бы существовать, – и тех, которые уже безвозвратно потеряны. Я увидела его стариком. Увидела его смерть. Если бы я захотела, я могла бы прикоснуться к ней. Передвинуть ее. Придвинуть ближе. Прямо сюда.

Я протянула руку. Она дрожала. Искан смотрел на меня, ни на мгновение не отрывая глаз от моего лица. Я провела пальцами по его смерти, легко, словно играя на цинне. Он резко вздохнул.

Рука моя опустилась. Я взглянула ему прямо в глаза. Он понял – в ту минуту он понял, какой властью над ним я обладаю, что я могла бы сделать. Что именно в тот момент решила не делать.

– Я ухожу домой, – сказала я, и мой голос прозвучал так мощно, что Искан попятился. Повернувшись, я пошла прочь.

* * *

В течение трех последующих дней ребенок покинул мое тело. То время я помню смутно. Горячка свирепствовала в моем теле, сжигая остатки моей любви. Помню кровь, много крови. Помню отчаяние матери. Помню шепот голосов, помню холодную воду с мятой, помню теплые повязки с золотым корнем, помню поспешные шаги.

На четвертый день горячка отступила. Я лежала в постели на новых чистых перинах. Агин сидела в ногах кровати, глядя на свои руки.

– Я боялась, что ты умрешь. Что ты сотворила?

Я отвернулась.

– Мать знает?

– Она родила четверых детей. Как ты думаешь?

Голос Агин звучал сурово.

– Ты презираешь меня?

Я не могла заставить себя взглянуть на нее.

Она вздохнула.

– Нет, сестра моя. Но я сердита на тебя. Почему ты ничего не сказала? Ты не должна была так поступать с собой! Ты должна была поговорить с отцом. Он мог бы заставить его жениться на тебе.

Но по ее голосу я слышала, что она сама не верит в свои слова.

– Никто не может заставить этого человека. Он не женится на мне. Никогда. Теперь я это знаю. Я свободна от него. Больше никогда не стану встречаться с ним. Клянусь.

Она провела рукой по моему одеялу.

– Я рада это слышать. Он приходил сюда.

Словно бы весь воздух вышел из моих легких. Я не могла выдавить из себя ни звука.

– У него хватило наглости приехать сюда и сидеть с отцом и матерью. Его очень волновало твое состояние. Он спрашивал. Желал знать. Отец ни о чем не подозревает, так что он принимал его вместе с Тихе как дорогого гостя. Мать не могла оставаться с ним в одной комнате, так что мне пришлось подавать им еду. Он посмотрел на меня…

Она поежилась.

– Раньше я никогда этого не замечала. Казалось, он видит меня насквозь. Может сделать со мной что-то одним взглядом.

Она покачала головой.

– Я так рада, что ты теперь свободна от него. Из этого не могло получиться ничего хорошего. Я это видела с самого начала.

Внезапно она поднялась и подошла к изголовью кровати. Наклонилась и обняла меня. Даже не помню, обнимались ли мы с ней с тех пор, как были совсем маленькими девочками

и спали в одной кровати. Тогда мы часто лежали, обнявшись, защищая друг друга от страхов ночи. Теперь она приложила губы к моим волосам, потускневшим от жира и пота.

– Жизнь идет вперед, вот увидишь. Пройдет время, и однажды ты снова будешь счастлива.

Когда она встала, собираясь уходить, я посмотрела на нее.

– Это сделала не я, – я обвела единым жестом себя, кровать – все, что произошло со мной. – Это он.

Агин поежилась.

– Тогда тебе повезло, что ты дешево отделалась.

Я проводила ее глазами, когда она вышла из моей комнаты. Меня охватило горе, но оно было смешано с облегчением. Дешево отделалась. Я свободна.

Так я думала тогда.

* * *

На следующий день я проснулась, ощущая шум во всем теле. В доме было тихо, хотя солнце стояло уже высоко на небе. Весна уже сменилась летом, даже через опущенные шторы я ощущала, что за окном жаркий день.

Я села в постели. Тело казалось слабым, трудно было собрать достаточно сил, чтобы подняться. Наконец я встала, держась за стену. От шума во всем теле я буквально оглохла и не понимала, действительно ли в доме тихо, или же у меня что-то со слухом. Все дрожало и вибрировало, словно я по-прежнему могла видеть все, что было, и разные варианты будущего, которое еще не настало. Стены казались прозрачными. За ними я видела другие стены – они принадлежали другому зданию, куда больше и роскошнее, чем наш дом. Среди них двигались люди в дорогих одеждах, их полупрозрачные образы проплывали мимо, сияя красными, золотыми и синими тканями. Все это были женщины. Когда я протянула руку к одной из них, молодой женщине с черными, как воронье крыло, волосами, прихваченными двумя гребнями, мои пальцы прошли через ее руку. На мгновение мне показалось, что она смотрит прямо на меня. Потом она исчезла, растаяли и все остальные видения. Вокруг меня снова был мой дом. Дыхание трудно вырывалось из груди, по спине стекал липкий пот.

– Агин! – осторожно позвала я, и мой голос отдался гулом у меня в ушах. – Мать?

Ответа не последовало. Дождавшись, пока дыхание мое стало более ровным, я медленно пошла к двери, изо всех сил стараясь удержаться на ногах.

Терраса на втором этаже была пуста. Дверь в спальню матери и отца стояла нараспашку. Опираясь о стену, я подошла к ней.

На краю постели спиной ко мне сидела Лехан. Ее блестящие волосы свободными локонами падали на ее тоненькую спину. Постель, на которой она сидела, была не застелена, сестра держала что-то в руках. Шторы по-прежнему были задернуты, в комнате царил мрак.

Я сделала несколько неуверенных шагов вглубь комнаты. Лехан не могла не услышать мои шаги, но не обернулась.

– Надо впустить хоть немного света, – проговорила я. В горле у меня пересохло, голос прозвучал хрипло.

Постепенно мои глаза привыкли к темноте, и я поняла, что держит в руках Лехан. Руку. Узенькую руку, которую я слишком хорошо знала. Руку матери. И тут я заметила: кровать не просто не застелена, в ней кто-то лежит. Мать и отец. Бок о бок. Воздух задрожал, я увидела последнее видение в воде Анджи – мать-старушка и отец-старик, в окружении внуков, на склоне лет, на пороге смерти. Но эту смерть у них отняли. Ее приблизили чьи-то ловкие пальцы. Переместили в сегодняшний день. Потом видение исчезло.