Нападение голодного пылесоса

Гусев Валерий Борисович

– Брысь!
– сказал ей режиссер.
– Репетиция окончена. Сейчас я еду на телевидение. Всем сидеть дома до моего звонка. Козлов, обеспечить камуфляж. Это будет самая эффектная сцена - ее мы и покажем для съемки.

Эту «эффектную сцену» предложил на прошлой репетиции Алешка. Он сказал, что сейчас ни одна театральная или кинопостановка не обходится без того, чтобы в ней не действовала «группа захвата».

– Гениально!
– подскочил тогда Кабаков.
– Вводим сцену налета на офис Великана в его отсутствие.

Но

для этой сцены нужна была соответствующая экипировка: бронежилеты, камуфляж, каски и, конечно, оружие. Все это нашему Кабакову обещали дать напрокат его друзья из какого-то большого театра. А Козлов, вместе со своим другом Юрой, должен был все это доставить на «Газели».

– Дим, - сказал мне Алешка.
– У меня тут дельце появилось, ладно? Ты иди домой и обеспечь мне прикрытие. Соври чего-нибудь. А я поехал.

– Куда ты поехал?

– Помогать нашему режиссеру.

Он догнал Кабакова в дверях, что-то горячо наговорил, тот кивнул, соглашаясь, и они исчезли.

– Поедешь с нами?
– спросил меня Костя.
– Заманчиво: автоматы получать будем.

– Настоящие?

– Не очень.

– Я не могу, - вздохнул я.
– Мне надо Алешке прикрытие обеспечивать.

– Понятно, - согласился Козлов. Хотя ничего ему не было понятно. Как и мне.

– А где Алешка?
– спросила мама, когда я вернулся домой.

Я ничего не успел придумать, поэтому сказал почти правду:

– Он с режиссером, чего-то они там дорабатывают для телевидения.

– За пылесосом-то он пойдет?
– с надеждой в голосе и взоре спросила мама.
– На елку.

Мама у нас тоже немного фантазер и мечтатель.

– Обещал, - неопределенно ответил я и раскрыл свой великий дневник.

Написал на новой странице «Седьмое января». Записал все сегодняшние открытия. Интересно: пока я держал все события в голове, они были довольно-таки туманными, даже спорными и противоречивыми. А когда я изложил их по порядку на бумаге, все как-то утряслось, распределилось, упорядочилось. Даже интереснее стало. Сколько нового мы узнали. Сколько узнали новых людей - хороших и плохих. Сколько узнали лошадей - в основном хороших.

Вот только своего младшего брата я каждый день и даже час узнаю по-новому.

Непредсказуемый малец… Хотя… Если задуматься… Все его действия, хоть и неожиданны, но глубоко оправданны. Этими действиями движет, наверное, чувство справедливости. Нет, все-таки он станет не художником, не артистом, не сочинителем романов, не знаменитым всадником. Он, наверное, станет президентом. Если, конечно, мы все к тому времени поумнеем.

Незаметно для себя я записал эти мудрые мысли, не догадываясь, что будущий президент занят сейчас не очень-то похвальным делом.

Следующую запись я сделал, естественно, позже, когда Алешка рассказал мне, чем он был занят на телестудии и в районе нее.

Когда

они подъезжали к Телецентру, Кабаков сказал, что пропуск заказан только на его имя, Алешку в здание не пустят и пусть он пока походит здесь, поглазеет.

– Конечно, - согласился Алешка.
– Может, кого-нибудь знакомого увижу, поболтаю.

– А у тебя есть знакомые на телевидении?
– удивился Кабаков.

– Хватает, - Алешка небрежно махнул рукой.

– Ну, например, - настоял режиссер, который очень сильно сомневался в Алешкиных словах.

– Ну, этот… Славик-Шустрик…

– Савик Шустер, - с уважением поправил его Кабаков.

– Потом одна корреспондентка. Да вы ее не знаете… Корзинкина, она новости всякие с улицы ведет.

– Как же!
– обрадовался Кабаков.
– Очень знаю Капочку. Капитолину Корзинкину. Она и будет делать о нас сюжет. Очень способный тележурналист.

– Я уже убедился в этом, - серьезно сказал Алешка.
– Очень способная. На многое.
– Помолчал, подбираясь к главной цели.
– Она у папы интервью брала. На машине к нему на работу приезжала. Забыл только, какая у нее марка. «Пассат», что ли?

– «Ниссан», - сказал все знающий режиссер Кабаков.
– Сейчас на стоянке парковаться будем, я тебе покажу. Голубой «Ниссан», под цвет глаз владелицы.
– Он почему-то вздохнул. Наверное, потому, что его ржавая машина никак не подходила под цвет его глаз.

Стоянка у студии была огорожена низким барьерчиком из железной трубы, а на въезде стоял охранник и караулил шлагбаум.

Лешка вылез из машины, на стоянку ему вход тоже был заказан, и он дожидался Кабакова, беседуя с охранником на разные темы. В основном они обсуждали последние события с «заминированными» машинами.

– А у вас тут столько красивых машин, - польстил Алешка.
– Не подкрался бы кто-нибудь с тротилом.

– Ну, знаешь!
– загордился парень.
– У меня, знаешь, не подкрадешься! У меня, знаешь, тут все просматривается!

Этот интересный разговор прервал Кабаков, который поставил свою машину и повел Алешку вдоль барьерчика.

– Вот он, «ниссанчик». Голубенький.

Машина стояла очень удачно: вплотную к барьерчику, далеко от глазастого охранника, да еще и прикрытая от его зоркого глаза здоровенным черным джипом.

– Красивая машина, - похвалил Алешка.
– И место у нее на стоянке удачное.

– Здесь ни у кого нет постоянных мест. Кому что достанется. Приезжают - уезжают.

Это Алешку почему-то не устроило.

– Заговорились мы с тобой. Мне пора. Завтра в три съемка. Не забудь.
– И Кабаков поспешил к подъезду, обернулся на бегу: - Да, а зачем ты со мной ездил?

– «Ниссан» голубенький посмотреть.

– Хорошая шутка, - засмеялся Кабаков и скрылся за стеклянными дверями.
– Жди, я скоро.