Нападение
Шрифт:
Дверь открыл рыжеволосый мужчина маленького роста. Усеянное веснушками лицо вежливо улыбнулось мне.
— Вот… — не зная с чего начать, я протянул рыжеволосому письмо и предписание.
— Та-а, — прочитав, сказал он, доброжелательно уставившись мне в глаза. — Давненько вы у нас не были. У вас что там, все тихо?!
— Да, все в порядке… — пожал плечами я. — Как будто тихо.
— Тихо… — мужчина почесал за ухом. — Латно, а вас претупреждали, что притется немного помочь?
— Предупреждали. Могу хоть сейчас…
— Сейчас
Он посторонился и я прошел в дом.
— Направо, прошу направо, — рукой указывал хозяин.
Я очутился в просторной комнате. На одной из стен висел темный ковер, на котором стройными рядами располагались ордена и медали, а солнечные лучи, падавшие сквозь окно, заставляли их блестеть и пускать блики.
Почувствовав на плече руку хозяина, я обернулся.
— Нравится? — спросил он.
— Конечно. Вы, наверно, очень богаты!
Мужчина скромно пожал плечами. Рот его расплылся в довольной улыбке.
— Как вам сказать. Просто много клиентов. Вот, говорят, что от войны богатеют фабриканты оружия. Честно говоря, я против войны, я за мирное сосуществование всех армий. Хотя не скрою, во время войны мои тохоты увеличиваются, но и в так называемое мирное время я не стратаю.
Поток красноречия хозяина несколько смутил меня.
— А чем вы собственно занимаетесь?
— А вы за чем сюта пришли? — вопросом на вопрос ответил он.
— За наградами.
— Вот этим я и занимаюсь. Тут у меня центр метально-ортенской промышленности.
Честно говоря, эти шесть хибарок были похожи на все, что угодно, но только не на центр какой бы то ни было промышленности. Видно, я не смог убрать саркастическую улыбку, выскочившую на моем лице произвольно, как прыщ.
— Вы совершенно зря смеетесь! — обиженно сказал рыжеволосый. — Тля моей промышленности не нужны ни завоты, ни комплексы. У меня, та бутет вам известно, все заготовлено на лет тватцать вперет, таже новые образцы! Латно, говорите, что вам нато.
— Ну, медалей надо… — я запнулся, — военных…
— Выбирайте. Вот тратиционные: «За храбрость», «За мужество». Такие у меня тля всех армий есть. Вот тругой вариант: «За внутреннее мужество степени», «За показательное усердие», смотрите сами!
Я внимательно проинспектировал весь предоставленный выбор и остановился на трех медалях: «За любовь к командиру степени», «За потенциальную самоотверженность» и «За подавление личных чувств ради общего дела». Последнюю я выбрал для себя.
— Вот эти! — сказал я хозяину. — Первого и второго названия по четыре штуки и одну третьего.
— А что, убитых у вас нет?
— Почему вы спрашиваете?
— А почему вы ортенов не берете?
— А при чем тут ордена к убитым?! — я озадаченно глянул на рыжего.
— Как это, при чем?! Метали для раненых, ортена — тля убитых. Все толжно быть по
Тут настал мой черед почесать за ухом.
— А если я сам ранил или убил — чем тогда меня награждать? — спросил я.
— Я бы ничем не награштал. Стрелять каштый может. Убийство — это плохо.
— Но ведь если идет война, значит люди убивают друг друга!
— Можно и не убивать! — уверенно произнес хозяин. — Тут неталеко тоже итет война. И без всякого кровопролития. Просто воюющие стороны по тоговоренности стреляют труг в труга холостыми, солтаты, согласно графика, считаются то ранеными, то убитыми, и награштают их как настоящих раненых и убитых. Это очень гуманно…
Я пожал плечами. О войне такого рода слышать мне еще не приходилось.
— Латно. Итемте. Помошете немношко.
Мы вдвоем вышли из дома и прошли к зданию, напоминавшему склад или мастерские. Зашли внутрь. Рыжеволосый включил свет. Я осмотрелся.
Под стенами в несколько рядов стояли массивные ящики, а в центре переливалась красками и сверкала куча орденов и медалей.
— Нато посортировать, — хозяин указал взглядом на кучу. — Несколько ящиков поломалось и все перемешалось, понимаете… Там посмотрите, если метали и ортена на немецком языке, то их вон тута, в правый угол. Если на английском — то в левый, а русские по тем трем ящикам, что пот тальней стеной стоят. Витите, они открытые. Только не перепутайте ваши русские с тругими русскими.
Я опустился на корточки и сгреб пригоршню блестящего металла. Перед глазами замелькали знакомые по учебнику истории лица. Екатерина, кайзер Вильгельм, Александр Невский и его недавний преемник с гордым взглядом и жесткими усами. А сколько незнакомых лиц!
Предварительно я стал раскладывать награды по пяти кучкам рядом с собой.
Дверь на улицу отворилась, и на пороге появился незнакомый мужчина с седыми усами.
— День добрый! — он поклонился. — Я в помощь прислан. Тоже, видать, по такому же делу, что и вы, пришел. За крестиками-медальками.
Он подошел ближе, ознакомился с содержанием пяти кучек, насыпанных мною. Присел с другого края и тоже стал копаться в наградах, время от времени поднимаясь и добавляя в мои кучки позвякивающие серебряные, бронзовые медали и ордена.
— А что-то я вас здеся раньше не видал, — после долгого молчания сказал он. — Меня Ерофеичем кликать.
— Я здесь первый раз… — словно оправдываясь, промямлил я.
— А-а, то-то и оно, — мужик понимающе кивнул. — А я уже раз двадцать сюда захаживал. У нас командир щедрый — каждую недельку чтой-нибудь к груди прицепляет. Я уж шесть Георгиев своей старухе отослал, чтоб внучатам чем играться было. А у меня еще шесть осталось. А на что их так много?! Ну три али четыре — еще куды ни шло — красиво на груди. А коли больше, то вылитый адиот выходит. А вы сами-то откель будете?