Напарница
Шрифт:
— Почему нельзя? — промурлыкала вампирша, мечтательно глядя в ту сторону, в которой скрылся её невозможный собрат. — Только так и стоит поступать сестрица, только так, и никак иначе. Мне и при жизни такие юноши нравились… — Она блаженно облизнулась и пристально посмотрела на меня. — Тирса, миленькая, расскажи-ка мне, пока мы ждём твоего дружка, что его больше всего привлекает в женщинах? Ну, не хмурься, я не собираюсь его у тебя отнимать, всего лишь хочу немного поразвлечься. Тирса, дорогая моя, не молчи!
Меня передёрнуло от отвращения, а Грета, будто и не замечая, продолжала развивать свои гнусные замыслы:
— Тебя он, конечно, не оставит, и не разлюбит,
Я облизала пересохшие губы и прислушалась к своим ощущениям. От постыдной откровенности вампирши мутило, хотелось закричать, ударить мучительницу. Эти чувства почти заглушали присутствие напарника в моём сознании, которое я силилась уловить, чтобы узнать, уяснить раз и навсегда — как именно вампир относится к подобной беспардонности, заинтересовали ли его грубые заигрывания Греты или, как и у меня, вызвали глубокое отвращение?
Со смешанным чувством я поняла, что не ощущаю ни того, ни другого. Я вообще редко могла «услышать» напарника — кроме тех случаев, когда он обращался ко мне, а уж разобраться в его мыслях… Но на этот раз мне почудилось, что не-мёртвый не заинтересован и не зол, а с эдаким отстранённым любопытством ждёт моего ответа. И ещё — он смеялся надо мной. Ситуация его забавляла.
— Тирса! — встряхнула меня «сестрица».
— Если хочешь услышать искренний ответ — спроси его сама, — с трудом произнесла я. — Он лучше меня разбирается в своих… э-э-э… предпочтениях, и, к тому же я всё равно не могу сказать ничего из того, чего мой напарник не сказал бы тебе сам.
— Жадина! — надулась Грета и обиженно отвернулась, предоставив мне в своё удовольствие вглядываться и вслушиваться в безлюдную улицу. Мы недолго простояли в молчании: не прошло, я думаю, и минуты, как с той стороны, куда прежде убежал не-мёртвый, наполз туман — невероятно быстро и как-то даже, я бы сказала, решительно для природного явления. Я заколебалась, окликнуть ли дувшуюся на меня вампиршу, позвать ли напарника или попытаться «докричаться» до Мастера, который, несомненно, должен знать, что делать в таких ситуациях. Увы, мне не пришлось осуществить ни одного из этих решений: туман весь заполз под арку, где прятались мы с Гретой, так, что нельзя было увидеть даже стену, на которую я опиралась, а после холодные жёсткие руки схватили меня за запястья, рядом испуганно завизжала вампирша — и всё пропало из вида.
— Тебе стоило поведать сестрице, — наставительно заметил напарник несколько позже, когда мы сидели на кровати в моем комнате, и он обкладывал мои синяки цветочками коровяка, — что больше всего в женщинах мне привлекает информация, которой они располагают. Ну и кровь, разумеется, но к Грете это не относится. Ладно, не переживай, сам скажу при случае, нам с ней предстоит ещё долго работать…
Меня передёрнуло от отвращения, но вампир этого, кажется, не заметил.
— Сейчас ты посмотришь мне в глаза, — толкнул меня напарник, опрокидывая на кровать, — и уснёшь, чтобы как следует выспаться и проснуться бодрой и полной сил, поняла?
Я крепко зажмурилась, глубоко задетая тоном вампира: можно подумать, он разговаривает с маленькой капризной девочкой, которой не дано понять серьёзных и занятых важными делами взрослых.
— Нет же, глупенькая, — засмеялся вампир, — ничего подобного я
— Ты прав, мне это хорошо известно, — пробурчала я, по-прежнему жмурясь.
— Глупая ты моя, — засмеялся вампир и привычно растрепал мою причёску — вернее, то, что от неё осталось после бурных событий этой ночи. — Не хочешь спать — не спи, кто же тебя заставляет. Только вот позволь мне всё-таки сделать тебя неподвижной до утра, а то я боюсь, шевельнёшься ненароком — и все мои труды насмарку.
— А тебе не терпится уйти? — с неожиданной для самой себя злостью спросила я. Мы почти не разговаривали с того момента, как я пришла в себя в своей комнате, и напарник сухо пояснил, что умение становиться туманом существенно сокращает время, необходимое не-мёртвым на дорогу, не говоря уже о переносе на большие расстояния людей — и что растворившийся в тумане вампир не оставляет следов, которые могли бы учуять собаки, пусть даже специально натренированные острийские ищейки. Вместо дальнейших объяснений напарник потребовал, чтобы я не отвлекала его разговорами, и, едва ли не силой принудив меня переодеться ко сну, занялся моей рукой, на которой, по его словам, к утру не должно было остаться кровоподтёков.
— Я бесконечно ценю твоё общество, — издевательски отозвался вампир, — но, девочка моя, это не означает, что я буду посвящать тебе всё своё время.
— Я ничего у тебя не прошу, — холодно отозвалась я, не в силах удержаться от мысленного пожелания провести остаток ночи как можно более неприятно. Совершенно не было никаких причин полагать, что напарник торопился к Грете с её бесстыжими предложениями и намёками — по его словам, за вампиршей явилась наставница, и сейчас моей «сестрице» будет не до любовных приключений: ночи молодых не-мёртвых полностью уходят на обучение тому, что им необходимо знать в новой жизни, на развлечения времени практически не остаётся. Совершенно не нужно было представлять напарника в объятьях этой… кхм… безнравственной женщины — что не мешало представлять его в объятьях какой-нибудь другой особы, обременённой моральными правилами ничуть не больше, чем Грета. Но, разумеется, мне не было никакого дела до нравственности вампира и до того, как и с кем он проводит своё время, тем более, что его развлечения никогда ещё не мешали работе, и…
— Перестань, Ами! — оборвал мои злые мысли напарник. — Если тебе так хочется, чтобы я остался — я останусь, дорогая моя, только успокойся!
— Я вовсе не просила тебя остаться, — вспыхнула я, но вампир только рассмеялся и в который раз за ночь взъерошил мне волосы.
— Глупенькая, — нежно произнёс он. Я дёрнулась, уходя от бесцеремонно ласкающей меня руки, и напарник раздражённо нахмурился. — Ами, если ты не можешь хотя бы минутку посидеть спокойно, я тебя заставлю, только и всего. Только после этого, пожалуйста, не говори, что с тобой кто-то, оказывается, смеет обращаться как с маленькой глупой девочкой, потому что ты такая и есть!
Он стряхнул прилипшие к коже цветки и, взглядом пригвоздив меня к месту, принялся аккуратно выкладывать свежий слой вместо высохших.
— Я понимаю, тебе нравится меня оскорблять и, ничего не объясняя, считать дурочкой, — оскорблено заявила я, с неудовольствием чувствуя, что напарник исполнил свою угрозу, и теперь я не могу пошевелить даже пальцем. Наверное, мне следует быть благодарной за оставленный дар речи, вампир мог бы лишить и его до самого утра. — Однако, если бы ты был откровенней со мной, я больше бы понимала — и в нашей работе тоже.