Напарница
Шрифт:
— К тому же, сударь, и вы, и ваша матушка уверяли нас с госпожой Дентье, что вы прибыли домой только лишь сегодня утром. Поверьте, я не желаю умалять значения внимания, оказанного мне вашим визитом, или обвинять вас с вашей матушкой в искажении истины, и поэтому даже не могу предполагать, будто мы могли встретиться с вами до сегодняшнего утра. Поэтому, сударь, очевидно, вы не можете чувствовать себя обязанным мне за спасение вашей жизни.
— Вот как! — воскликнул Дрон Перте, заметно повеселев при этом. — И вы, разумеется, никогда даже не думали выходить из дома после наступления темноты, не так ли?
— Разумеется, нет, сударь, — подтвердила
— Прекрасно, — кивнул, словно скрепляя договор, Дрон Перте. — Мы с вами познакомились сегодня утром. Однако, сударыня, мне приходилось слышать, будто ваши друзья, о которых нам нет нужды долго разговаривать, просили вас передать мне некоторую сумму денег за одну пустяшную услугу, которую мне удалось оказать им. Я полагаю, вас не затруднит написать им письмо с просьбой переслать мне эти деньги как можно скорее?
Эти слова заставили меня застыть на месте, и Дрон сделал несколько шагов один. Как можно понимать его слова? Он нашёл новую информацию для нас или… Или что?
Неужто продажный сын синдика решил шантажировать бюро… чем?! Чем он может угрожать нам?
— Сударыня? — вопросительно произнёс вернувшийся ко мне Дрон Перте.
— Прошу прощения, сударь, — взяла себя в руки я, — но вы мне так и не сказали, куда мы направляемся.
— Ах, вот как? — поднял брови сын синдика. — Прошу прощения. Я хотел проводить вас на набережную, вы ведь ещё ни разу не видели моря, как мне объяснили. А после, когда вы вполне насладитесь красотами природы, я мог бы проводить вас к источнику, где вы купили бы себе целебной воды. Или, быть может, у вас возникнут другие желания на этот день.
— К целебному источнику! — воскликнула я. — Какая жалость, что вы не предупредили меня заранее: я совсем не взяла с собой денег, и не сумею воспользоваться вашей любезностью.
Дрон Перте смутился: ни в Острихе, ни в Дейстрии даме никогда не было нужды брать с собой деньги, отправляясь на прогулку с кавалером, и мои слова не могли не быть поняты юношей как упрёк в полном отсутствии воспитания. Однако он быстро овладел собой.
— Прошу прощения, сударыня, я неверно выразился. Разумеется, я буду счастлив купить вам целебной воды, а также угостить вас чаем с пирожными в кондитерской, если вы окажете мне честь заглянуть в неё на обратной дороге.
Предложение было принято с подобающей случаю благодарностью, но про себя я дала твёрдо решила и впредь не давать этому, по рекомендации госпожи Дентье, «милому юноше» возможности нарушить в моём отношении правила хорошего тона.
Дальнейшая наша прогулка была не лишена известной приятности, которую может доставить общество красивого молодого человека в погожий весенний день. Острих, а в особенности приморские его города, расположен заметно южнее Дейстрии, и сегодня это как никогда ощущалось в воздухе, в уже распустившейся листве и тепле, исходящем от утреннего солнца. Море, прежде виденное мной только на картинках в детских книжках всего два или три раза в жизни, произвело на меня сильнейшее впечатление. Огромное, бескрайнее, я долго подыскивала название цвета, чтобы описать его наилучшим образом, пока невольно не рассмеялась от собственной находки: море было цвета морской волны, и говорить тут больше было нечего. Пройдя по выдающемуся в водную гладь пирсу, я остановилась на самом краю, но вскоре была вынуждена отступить от наползающих на доски волн. Я жадно вглядывалась в даль,
Сын синдика, по всей видимости, понимал моё состояние, поскольку, едва только набережная показалась впереди, он прекратил поддерживать ту пустую светскую беседу, которую мы завели после неприятного разговора о деньгах. Нам повезло: мы почти не встретили отдыхающих, которые обычно прогуливались по этому участку морского берега, любуясь его красотами. Дрон Перте молча сопровождал меня по пирсу, и так же молча тронул за локоть, вынуждая отойти от самого края на более сухое место. Прошло, наверное, не меньше четверти часа, прежде чем я повернула к своему спутнику счастливое лицо и позволила увести себя прочь. О деле мы заговорили только в кондитерской.
— Итак, сударь, — нарушила молчание я, помешивая ложечкой горячий шоколад — невероятно густой, одновременно и горьковатый и приторно-сладкий напиток, который принесли мне по настояниям Дрона Перте. — Вы говорили о деньгах, которые мои друзья просили передать вам. Позвольте в ответ напомнить их просьбу об услуге, которую вы как будто намеревались им оказать.
— Как будто, сударыня? — удивился сын синдика. — Боюсь, вы неверно меня поняли. Я самым твёрдым образом собираюсь выполнить своё обещание и хотел только узнать, когда им удобно будет со мной встретиться. Вы понимаете, о чём я говорю — некоторые адреса, по поводу которых вы просили меня навести справки.
— Почтовые… — вырвалось у меня, я хотела докончить — станции, — но тут Дрон неожиданно прервал меня, накрыв мою руку своей. От изумления я осеклась и не могла выговорить ни слова, никогда прежде ни один мужчина — я имею в виду из живых людей с тёплой кровью — не допускал в отношении меня подобного выражения симпатии, столь же приятного, сколь и вопиюще дерзкого, ведь я не давала оснований…
Дрон же, добившись молчания, как ни в чём не бывало, подхватил мои слова, многозначительно покачивая головой:
— Почтовые переводы, сударыня? — спросил он, незаметно для чужих глаз поглаживая пальцами мою руку. От этого, казалось бы, незатейливого жеста мне стало совершенно не по себе, и я закусила губу. Мужские пальцы были горячими, сильными, и их прикосновение ничуть не походило на прикосновение ледяной костистой руки вампира. Дрон Перте снисходительно мне улыбнулся, вгоняя в ещё большее смущение. — Нет, боюсь, они меня не устроят. Я предпочёл бы получить банковские билеты любого острийского банка от поверенного ваших друзей.
Поняв свою оплошность, я молча кивнула и попыталась высвободить руку, однако сын синдика не дал мне такой возможности. Несколько мгновений я тщетно напрягалась, при этом стараясь не привлечь к нам постороннего внимания, потом сдалась. Тотчас же Дрон Перте, прощально сжав пальцы, отнял руку.
Я взяла чашку с шоколадом и сделала глоток, скрывая за ним смущение.
— Как скажете, сударь, — не сразу сумела произнести я. Улыбка сына синдика сделалась и вовсе оскорбительной, и я постаралась всем своим видом выразить своё негодование. Наглые заигрывания Дрона Перте заслуживали самой суровой отповеди и, не заметив ни малейших признаков раскаяния, я решилась высказаться вслух. — И, пожалуйста, сударь, впредь воздержитесь от подобных… — я не сразу нашла нужное слово, — от подобных поползновений в мой адрес.