Напарница
Шрифт:
Во всех же случаях, когда речь не идёт об учениках и обращении с жертвами, а также об урегулировании споров между вампирами, проживающими в разной местности, не-мёртвые подчиняются главе своей общины, которого выбирают обычно более или менее справедливо из наиболее умелых и разумных собратьев. Такой глава должен следить за порядком в своей местности, принимать путешествующих, разрешать или запрещать охоты со смертельным исходом и заниматься тому подобными текущими делами. В сущности, авторы готических романов достаточно точно описали подобную фигуру, и нет никакой необходимости останавливаться на ней подробнее.
Также, я думаю, нет необходимости касаться столь излюбленных
Презирая и дейстрийские, и острийские правила приличия, напарник сидел с ногами на моей постели. Рядом с кроватью на полу стояли, кроме моих собственных, его домашние туфли — уступка требованию не разуваться в присутствии дамы. Сбрасывание с ног домашних туфель к понятию «разуваться» не относилось, и теперь вампир, по его собственным словам, мог чувствовать себя «как дома», навещая меня по ночам. Для достижения этого же чувства он завёл неприятную привычку снимать в комнате не только плащ, но и камзол, и оставаться в одной рубашке, которая не скрывала чудовищной худобы его тела. Что касается меня, то я постепенно перестала при появлении напарника закутываться в накидку или натягивать одеяло до подбородка, и достаточно спокойно терпела бесцеремонное поведение вампира. Больше всего меня интересовал вопрос, куда напарник намерен деть туфли после ухода. Очень хочется надеяться, что он не оставит их посреди моей комнаты.
— Спрячем куда-нибудь, — пожал плечами не-мёртвый на невысказанный вопрос. — Если вдруг кто найдёт — решат, что они принадлежат твоему любовнику, а спросят — скажешь, что это последняя память о каком-нибудь бедном дядюшке или дальнем кузене.
Я покраснела и с достоинством отметила:
— Не стоит шутить такими вещами.
Напарник засмеялся.
— Разумеется, глупенькая моя девочка, твоя репутация будет навек погублена, если у Ивоны Рудшанг заподозрят любовника. Между прочим, твой разлюбезный информатор в его наличии даже не сомневается.
— Не говори так, — попросила я.
Разумеется, мы не уехали после вымогательского заявления сына синдика, и мне до сих пор неприятно вспоминать, как я плакала, умоляла и даже валялась в ногах у вампира, пытаясь уговорить его увезти меня отсюда. Я была готова на всё, я даже просила убить меня или сделать не-мёртвой, лишь бы избавиться от этого кошмара, но напарник был непреклонен. Вопрос разрешил сам Дрон Перте, и до сих пор я чувствую нечто вроде благодарности этому человеку — на следующее утро после нашей прогулки вокруг города к госпоже Дентье явилась его мать и, извиняясь через слово, передала просьбу сына о снисхождении — дела требуют его отлучки на месяц, и поэтому все запланированные встречи придётся
В отношении шантажа мы с вампиром также расходились во мнениях: я считала, что нужно бросить всё и бежать, потому что вымогатели никогда не останавливаются в своих требованиях, напарник предлагал заплатить деньги хотя бы и из своего кармана, но выяснить, о чём идёт речь. Мол, скрыться никогда не поздно, а сведения получить стоит. Первый разговор на эту тему вышел невероятно тяжёлым, но после отъезда сына синдика, естественно, спор потерял свою остроту, а вампир заскучал от вынужденного безделья. Налаживать отношения со своими собратьями ему было неинтересно: наставник прежде не старался ввести воспитанника в общество и привить тому вкус к общению с себе подобными. Напарника с самого начала растили как сотрудника бюро безопасности, и только в работе и исполнении долга вампир видел смысл своего в остальном довольно-таки безрадостного существования. Мужчинам, впрочем, особенно в юности, вообще свойственно принижать значение простых жизненных удовольствий.
Заскучав, напарник засобирался в Дейстрию — отчитаться перед начальством и получить более чёткие распоряжения, чем, кстати, немало обидел меня, своим поступком напомнив слова наёмной убийцы Беаты. Помнится, она предупреждала: хотя вампир и может быть мне достаточной защитой, он будет снова и снова оставлять меня одну ради сомнительных приключений. Напарник в ответ на эти горькие мысли только посмеялся и посоветовал меньше думать о всяком вздоре, не выходить по ночам из дома и ничего не бояться.
Он оказался прав — в том смысле, что со мной действительно ничего не случилось за время его почти полуторанедельного отсутствия, разве что я в нарушения приказа напарника напридумывала себе столько разных ужасов, что к его возвращению почти потеряла сон и аппетит.
— Да уж, в самом деле, — после продолжительного молчания ворчливо отозвался вампир, отвечая наполовину моим последним словам, а наполовину — промелькнувшим у меня в голове мыслям. — Даже самые растленные любовники Остриха не польстятся на тебя сейчас. Полюбуйся, до чего ты себя довела! Бледная, тощая, круги под глазами… Ещё немного — и дождёшься визита «кровников» с проверкой на связь с не-мёртвыми!
— Но я не…
— Не спорь! — резко оборвал меня напарник. — Нельзя так запускать себя, в самом деле.
Мне оставалось лишь пожать плечами и отвернуться.
— Молчишь, — неприятным голосом произнёс вампир. — Это ты можешь — отмалчиваться и краснеть, ты ведь получила хорошее воспитание в своей шляпной лавке, и знаешь, когда барышня должна промолчать, так ведь?
— Плохие новости? — не отвечая на грубость напарника, уточнила я. Вампир изменился в лице, словно собирался вспылить, но внезапно расплылся в улыбке и потянулся ко мне растрепать мои волосы.
— Умница! — с неожиданной ласковостью в голосе произнёс он. — Новости не просто плохие, а отвратительные. Тебе как рассказывать — по степени убывания паршивости или в хронологическом порядке?
— Как тебе будет удобнее, — отозвалась я, не сразу поняв, о чём, собственно, меня спрашивают. Вампир весело рассмеялся.
— Тогда я начну с отравленного вина.
— Отравленного?! — ужаснулась я.
— А чему ты удивляешься? — немедленно отозвался вампир. — Или ты думаешь, твой распрекрасный Дрон Перте никогда не опустится до ремесла отравителя? Слишком низко для такого благородного человека, не так ли?