Наперегонки с ветром

Осадчая Виктория

— Дела как? — начинаю издалека, пока Ира мечтательно закатывает глазки, кайфуя от его низкого бархатистого голоса. У меня тоже мурашки пробегают, и сердце колотиться, как заведенный заяц-барабанщик.

— Отлично! У меня через полчаса заезд.

— Матерь божья! Вам там как, удачи можно желать?

— Конечно! И ещё мысленно болеть.

— Так я всеми фибрами там с тобой!

— Это будет замечательно! Ты что-то хотела?

— Да, — мнусь я. — Твой отец настоятельно просил чтобы я завтра была на его приеме в честь юбилея.

— Понятно, — тон голоса его не меняется,

но понять я не могу зол Руслан или веселится от подобной ситуации. — Завтра при встрече я тебе объясню в чем дело. А потом сама решишь, как это воспринимать.

— При встрече? Ты тоже будешь? — удивляюсь я, а может радуюсь.

— А ты думаешь, мне дадут это пропустить?

Так, спокойно, Ветрова! Это не катастрофа ведь, а всего лишь прием в доме, где вырос Руслан. Или не вырос? Вот этого я не знала. Нет, мы, конечно, много общались, и я кое-какие факты мотала себе на несуществующий ус, думая, что мне это когда-то пригодится и тем самым просто захламляла карту памяти в голове.

— У него кубики есть? — поинтересовалась Ирка, когда мы с Русом распрощались.

— Есть, — призналась я, вспоминая, как лапала его, сидя за его спиной на мотоцикле. Руки тут же начало показывать от тех ощущений.

— Он же не в твоём вкусе, — умоляюще надвинула подруга бровки пониже.

— В этом-то и проблема, что вкусы у меня резко поменялись. И мне это не нравится.

— У него должен быть симпатичный друг, по-любому, — заключила Иринка.

— Фух, — выдыхаю взволнованно. — Завтра спрошу!

ЮМАТОВ

Смотрю на неё и у меня перехватывает дыхание. В который раз убеждаюсь, что вызывает эта девчонка в моем организме самые похабные желания. Даже в вечернем длинном платье. Она такая тонкая, горделивая, изящная. Как говорит мама, в таких чувствуется порода. С Ветровой свою родительницу я не знакомил, но она полностью подходила под тот типаж, о котором говорила бывшая госпожа Юматова, ныне имеющая фамилию Гросс.

— Еще скажи, что она тебе не нравится. Все гляделки сломал, — хлопает ободряюще меня по спине отец, поймав на месте преступления.

— А разве она может не нравится? Красивая девушка, которая у любого нормального мужчины будет вызывать интерес.

— Я представляю, какие у меня красивые внуки будут, стань она моей невесткой.

Я аж поперхнулся собственной слюной. Об этом он ещё не заговаривал со мной. А тут хрясь, и о внуках уже думает.

— Миленка тебе ещё спиногрызов нарожает, — откашлявшись хмыкаю, сдерживая порыв уйти от этого бестолкового разговора.

— Староват я для детей.

— Это сказывается то, что тебе уже исполнилось полвека?

— Мне положено уже ворчать по-стариковски.

— Ты не исправим, — смеюсь

Если кто-то со стороны можно подумать, что у меня с отцом плохие отношения, то это только домыслы. Да, они не идеальные, и мы с ним далеки от идеала. К тому же, он сейчас как бы спит с моей бывшей, и с мамой они разведены. Но, например, он два года был один после того, как мама ушла от него. А то, что я стремился к независимости, это только потому что, хотел немного сменить род деятельности. И в силу подростковых обид, когда чувствовал себя непонятым и непринятым, иногда

сталкивался с ним своим тяжёлым характером. И в этом случае минус на минус плюса не давали, ведь он был такой же упрямый как и я.

А между тем, Ветрова своей легкой поступью приближалась к нам. Должен заметить, что на шпильке она держалась очень уверенно. И она вытягивала её ноги просто до невероятной длины. Хотя под вечерним платьем трудно было разобрать. Но я догадывался. Чувствовал себя котом, который позарился на хозяйскую сметану. Разве что не облизывался.

— Добрый вечер, — пропел её голосочек. Батюшки, недавно он материл потекший холодильник, а тут прям сама невинность. Только нимба не хватает.

— Добрый, Аврора, — пропел и я, копируя её манеру. Глазки серые сузились, на губах появилась легкая ухмылка, которая на сулила ничего хорошего. А любоваться ею мне помешал отец, который облобызал девушку в обе щеки. Милена напряглась, как струна, даже шею вытянула гусыней, чтобы ее благоверный чмокал куда положено и не сантиметром правее или левее. Охрана не дремлет, охрана бдит, чтобы вдруг если что сразу в волосы, как драная кошка и верешать.

Уф, вроде три года прошло, а до сих пор помню картину, как Милка отвоевывала свою территорию рядом со мной, сцепившись с одной из фанаток. Да, вот такой я знаменитый, что имею собственный фан-клуб. Маленький, конечно, но приятно, когда тебя любят.

Так вот, эта сцена меня когда-то впечатлила, как и сейчас открытые плечи Ветровой, которые трогал лёгкий загар, а хотелось бы, чтобы моя рука.

— Ну, и? — приподнимаю брови, растопыриваю руки для объятий.

— Что? — непонимающе шлёпает она своими длинными ресницами. Они у неё такие от природы, пушистые. Такие создают штормы в океане, а что говорить обо мне?

— Ты же традицию придумала, — кривлю губы в ухмылке, понимая, что в любой момент могу стать смертником, потому что она переводит взгляд на отца. Но он сейчас занят разговором с моим, желая тому долголетия и всей прочей чепухи.

— Гадина, — цедит Ветрова, но делает шаг, обхватывает мое лицо и целует. Конечно, это не похоже на то, что мне прилетело в первый раз, но пока довольствуюсь малым, чтобы не пришлось удирать, пока в тебя стреляет разгневанный отец девчонки.

И…это не ускользает от внимание Милены, которая могла бы сжечь нас одним взглядом, если бы могла. Но, к счастью, это невозможно, поэтому подмигивая ей, предлагаю своей спутнице свой локоть, и приглашаю на экскурсию по дому.

Ветерок щебечет, расхваливая работу дизайнера. Особенно ей заходит сад, который сейчас увешан гирляндами. Там есть большая беседка, пруд, в котором поквакивают лягушки, мигрирующие сюда с приходом весны. Милена уже несколько раз порывалась засыпать водоем, называя его болотом, но отец не даёт своей подстилке вершить самосуд над бедными животными. Мол, зачем уничтожать сложившуюся за много лет экосистему.

— Вы тут царевен разводите, сударь? — прислушивается Ветрова.

— Одну расколдовали, что теперь не знаю, как от нее отделаться, — мой взгляд падает на дверь, ведущую в сад, где мелькает точечная фигура Милена. Она все время за нами следит. Вот дрянь!