Наперекор богам
Шрифт:
– Где она? – прорычал викинг.
– Да недалече будет, – махнул клинком за спину противник. – Нам три часа пути было, а вам и того меньше. А коли на веслах, так вмиг доплывете. Коли их корыто не потопло, али не погорело.
Больше Эйнар себя не сдерживал. Счет времени пошел на мгновения. Лишь одна мысль оставалась – сберечь клинок Даны. Остальное не имело значения. Отбросив в сторону щит, он шагнул под удар, пригнулся, перехватил левую руку Фритьофа, одновременно правой рукой отводя смертоносный клинок. Миг, и вот уже лезвие меча Эйнара оказалось у незащищенного доспехом горла противника. Поняв,
– Веревку, – приказал викинг. – Свяжите его и за борт. Собаке собачья смерть.
– Пощади, Эйнар, – побледневший мужчина с ужасом смотрел на молодого воина.
– А ты пощадил моего отца? Пощадил девушку? – устало ответил тот. – Сколько из тех, кто молили о пощаде, остались жить?
– Что ж, дай мне шанс попасть в Валгаллу, – простонал тот.
– Нет, мира вор, – отвернулся тот. – Больше не будешь ты приносить кровь и слезы мирным людям, не будешь путать и рушить судьбы. И Локи, твой заступник, тебе не поможет.
Эйнар поднял клинок Даны, перепрыгнул на свой драккар и устало усмехнулся, когда за спиной раздался плеск воды. Его люди быстро перетащили груз и перевели пленников. Половина людей Фритьофа тут же признала его своим новым вождем, принеся клятву верности. Остальных приковали к веслам. Мертвых сложили на покинутый драккар и Бьерн кинул горящий факел, призывая валькирий помочь павшим в битве найти дорогу в Валгаллу, за пиршественный стол Одина, дабы когда придет день Рагнарека, те встали в битву против великана Сурта, коварного Локи и повелительницы царства смерти Хель с их приспешниками.
Оттолкнув занявшийся корабль, проводили его взглядами, а после Эйнар приказал взять прежний курс. Где-то неподалеку была ладья полочан, была его возлюбленная, которую он должен спасти, пусть даже ценой своей жизни. Люди не понимали, в чем причина спешки, но не спорили. А Эйнар молил Ньерда о том, чтобы успеть. Парус наполнился ветром, а несколько десятков человек во главе со своим предводителем, пообещавшим им всю добычу кроме меча, изо всех сил налегали на весла, словно забыв про усталость от битвы и собственные раны. Потом они потребуют ответа. А сейчас спешили туда, куда велел их вождь.
Постепенно толща облаков, второй день висевшая на небе, стала расходиться. Лучи солнца проникали сквозь тучи, играя на гребешках волн. Викинг прищурился, оглядывая горизонт, но нигде не было и намека на ладью кривичей. Лишь синий простор моря, отражающиеся в воде облака да золотистые блики солнца на воде. С каждой минутой все меньше оставалось шансов найти их. Течения коварны, а ветер мог отнести неуправляемое судно довольно далеко. А это означало лишь одно – он навсегда лишится своей суженной, и душа ее обречена будет на страшные муки.
Но что тогда означает тот сон, в котором он видел Дану в своей усадьбе. Несмотря на странные вещи и одежду, это была она. Эйнар даже не сомневался. Он мог бы узнать девушку из тысяч других, похожих как две капли воды. Но что ему хотели сказать боги? Что они еще встретятся? Или что ее уже нет в живых? Но сон был зимой, а Фритьоф только этим утром видел ее, пусть умиравшую от ран, но еще борющуюся за жизнь.
Но вот кто-то тронул его за локоть, вырывая из плена печальных мыслей. Викинг
– Поднажали, – тихо произнес викинг, но расслышали все. А потом добавил чуть громче, – каждому по золотому дам, если быстро до той ладьи доберемся, и по два, если девушку живую застанем и спасти сможем.
Больше воинам ничего не требовалось. Они чувствовали, что поход их закончился после стычки с Фритьофом и его людьми. Но их предводитель не оставил их без добычи. А то, что вряд ли они по возвращении еще куда-то пойдут – им довольно заплатят. Даже одна золотая монета вдобавок к захваченному утром добру была неплохим исходом. А если удастся спасти девушку, то получат они даже больше. И почему-то никто не сомневался, о какой девушке идет речь. Это была та самая золотоволосая воительница, коя минувшим летом сопровождала их в торговом походе до Хольмгарда.
Все, кто видел тогда ее бои с поставленным во главе руссов полусотником, не сомневались, что дева эта будет доброй спутницей для их вождя. Коли что не смыслит в управлении усадьбой, так Асгерд, мать Эйнара, еще жива. Она научить избранницу сына всему, что должна знать хозяйка. А в том, что она сможет держать в повиновении челядь, никто не сомневался. Да и в случае нападения на усадьбу, такая женщина сможет и за себя и за домочадцев постоять не хуже иного мужчины. И, коли жизнь ее так важна для Эйнара, они согласны помогать ему всем, чем только могут.
Ветер слабел. Вт уже парус лишь слабо шевелится под чуть ощутимыми порывами. Но драккар продолжал приближаться к горящей ладье. Эйнар напряженно всматривался, но не мог различить ничего, кроме дыма, окутывавшего палубу. Лишь одно радовало викинга – не было видно огня, а судно все еще было на плаву. Вот только неизвестно – жива ли девушка, или успела умереть от ран, или попросту задохнулась от дыма.
Напряжение вождя передалось и его людям. Они и сами спешили уже к маленькому судну, неизвестно чьей волей заброшенному столь далеко от путей, которыми обычно пользовались русичи. Судьба молодой воительницы волновала многих из них. Эйнар внутренне грустно усмехнулся. Спешили бы они хоть вполовину так, как сейчас, если бы знали, кому обещала эта девушка его душу. Нет, все же спешили. Просто потому, что верят ему, потому, что он ни разу не предал их доверия. И коли пообещает он им, что не будет ему вреда, они пойдут за Даной в огонь и воду.
Привязанные к мачте пленники тихо о чем-то перешептывались, недоуменно глядя на людей. Впервые видели они такое старание ради вождя. А ведь люди уже знали, что даже не через часы, а минуты им придется воротиться в родную усадьбу. И лишь следующей весной вновь выйдут они в море. И все равно спешат выполнить даже не приказ, просьбу стоящего над ними человека. Никогда раньше, ходя с Фритьофом, не могли они помыслить о подобном. Получить быть хоть третью часть обещанного. Впрочем, никогда ранее вожак их добровольно не отказывался от своей доли добычи, оставляя лишь непригодный для взрослого мужчины меч. Такой ни продать, ни использовать. Разве что в дар кому принести, детям на радость, взрослым на умиление.