Наперекор канонам
Шрифт:
Среди женщин прокатился испуганный шепоток.
– Да ладно вам, – жестоко усмехнулся Рейми. – Знали, на что шли. Если это утешит, то сообщу, что казнить вас будут не сразу на месте, дабы не пугать выигравших и не дергать постоянно палача. Все казни пройдут на следующее утро после первой брачной ночи императора. Дабы, так сказать, этим жертвоприношением отпраздновать восшествие на престол счастливицы. И только от вас зависит, кому улыбнется удача.
Я тихо вздохнула. Интересно, а остальные знают, что выигравшей в этом испытании не будет? Что все мы проиграли заранее.
– Вперед! – скомандовал юноша.
Стражники
– Я Татьяна, – немного робко представилась я.
– А мне плевать, – сквозь зубы кинула та. – Не собираюсь лясы точить. Все равно недолгим знакомство будет.
Я хмыкнула, признавая печальную правоту незнакомки.
Тем временем построение закончилась, и мы, повинуясь распоряжениям начальника стражи, неспешно побрели в сторону ворот. Хорошо хоть маршировать не заставили.
Стоило только нам переступить невидимую границу, отделяющую дворец от остальной части города, как мою спину вновь укололо неприятное ощущение пристального взгляда, но на этот раз гораздо более сильное. Я машинально, проверила, на месте ли защитный амулет, подаренный Градуком, и на всякий случай получше спрятала его, наглухо застегнув ворот рубахи. В предстоящих схватках любая мелочь может оказаться решающей.
Чувство, будто за мной наблюдают, немного ослабло, но до конца не пропало. Впрочем, мне вскоре стало не до того. Наша процессия миновала старые заржавленные створки ворот и вступила во владения императора. Я с любопытством завертела головой. И тут меня вновь, в который уж раз за последние два дня, ожидало разочарование. А именно – вместо величественного здания, которое одним своим видом должно было внушать уважение и трепет подданным, за воротами оказались унылые руины, запустение, жалкие остатки прежней красоты и роскоши. Цветные витражи, заменяющие окна, разбиты, крыша провалилась, стены облупились. За аллеями явно давно никто не ухаживал. Стройные деревца большей частью поломаны неведомой силой. Казалось, люди давным-давно покинули это место.
– И здесь живет император? – не удержавшись, удивленно спросила я.
– Красота-то какая! – с восхищением в голосе выдохнула моя напарница. – Никогда ничего подобного не видела.
Я с подозрением покосилась на женщину и на всякий случай потерла глаза с тайной надеждой – вдруг показалось. Да нет, ничего в окружающей картине не изменилось.
– А что именно ты видишь? – осторожно поинтересовалась я.
– Ты что, слепая? – с недоумением обернулась ко мне напарница. – Прекрасный дворец. Вокруг рощица. Лебеди в озере плавают.
Ну озеро и в самом деле перед дворцом было. Точнее, полузасохшая лужа, от которой нестерпимо несло гнилью. Но лебедей в округе явно не наблюдалось.
– Кто-то из нас сошел с ума, – вполголоса протянула я. – Ничего не понимаю.
– Ты что-то сказала? – моментально нарисовался около меня начальник стражи.
– Кто? Я? – Мое лицо выразило естественное простодушие. – Нет. Мы просто красотой дворца восхищаемся.
– Вот как? – поднял брови в притворном изумлении Рейми. – И что же ты видишь?
– Как что? – Настал мой черед демонстративно удивиться. – Дворец прекрасный. Лебеди плавают. Озеро. Деревца всякие.
– Ясно. –
– Я буду приглядывать за тобой, – напоследок кинул он мне через плечо.
Я изобразила на лице радость от такого сообщения и тихонько утерла со лба пот, обильно выступивший после допроса начальника стражи.
«Что же тут происходит? – подумала я. – Однако буду в следующий раз осторожнее. Интересно, а какую картину видят стражники?»
Наша компания остановилась во дворе, в тени разрушенных временем башен, об истинном печальном состоянии которых, по видимости, из всех конкурсанток ведала только я.
– Милые дамы, – вновь выступил вперед Рейми. – Сейчас мы быстренько определим ваш вес. По правилам в состязании могут участвовать только те из вас, которые весят более ста килограмм. Не подходящие этому условию будут исключены из числа конкурсанток. Не беспокойтесь, эта процедура безболезненна и не займет много времени. Ирчи, пожалуйста, приступай.
При виде Ирчи мне срочно захотелось убежать куда-нибудь подальше. Представьте себе шкаф размерами два на два метра. А теперь прибавьте к этому изделию маленькую, с кулачок, голову на широченных плечах. Вот именно так и выглядел этот Ирчи.
– Мамочка, – сдавленно пискнула рядом напарница.
Я просто закашлялась. Надеюсь, с таким бугаем не придется драться. Он же одним пальцем раздавит без труда.
– Ирчи, начинай, – милостиво разрешил Рейми и отступил на шаг.
Я тоже благоразумно попятилась и спряталась за спиной у недавней знакомой. Громила рыкнул и нахмурился. Затем аккуратно подцепил ближайшую женщину за шкирку. Несчастная что-то жалобно пискнула и, по-моему, лишилась чувств от ужаса. Ирчи же задумчиво наморщил лоб и кивнул.
– Подходит, – озвучил решение громилы Рейми. – Следующая.
Ирчи на удивление бережно поставил женщину на землю и повернулся, выискивая взглядом новую жертву. Дальше дело пошло веселее. Убедившись, что никто их прямо тут не собирается убивать, мои сестры по несчастью добровольно отправлялись на своеобразное взвешивание. Где-то в середине благополучно проскочила и я. Дисквалифицированных не было. Видимо, коллеги Леона по столь сомнительному способу зарабатывания денег оказались достаточно осторожными, чтобы не проколоться на такой мелочи.
Вскоре несколько унизительная процедура закончилась. Ирчи громогласно рыгнул и отошел.
– Поздравляю, – вновь прошелся перед нашим строем Рейми. – Далее вы можете немного передохнуть. Легкий завтрак, и мы перейдем к непосредственным испытаниям.
Стражники быстро и умело согнали нас к столам, на которых в огромных котлах дымилось какое-то варево. Каждой вручили по тарелке с мутной жижей и куску лежалого черствого хлеба. Я как можно незаметнее понюхала предложенную еду, поскольку доверия во мне она не вызывала. Пахло отвратительно, и мне захотелось срочно вылить это пойло в ближайшие кусты. Останавливало только то, что подобный поступок выглядел бы весьма и весьма подозрительным на фоне поведения остальных женщин, которые с огромным удовольствием хлебали жижу и на все голоса расхваливали поваров.