Наперекор судьбе
Шрифт:
После чая Элизабет первая покинула гостиную. Она сказала, что хочет попросить Дорис перенести ее вещи в спальню и что ей нужно немного отдохнуть. На обед она собиралась спуститься в столовую.
– Надеюсь, ты придешь проводить меня, – сказала она, вставая и улыбаясь Кристоферу. – Иначе я могу заблудиться и останусь голодной. Но не нужно провожать меня до спальни. Я сама смогу найти дорогу, – сказала она. – Я старалась все запомнить.
Нэнси и Кристофер остались одни.
– Чье это было предложение? – спросила его Нэнси, после того как дверь закрылась. – Твое?
В
– Нет, – ответил Кристофер. – Она хочет, чтобы ее жизнь вошла в прежнее русло. Нэнси, она сильно изменилась. Она стала смелой и мужественной.
Нэнси рассмеялась.
– В прежнее русло! – усмехнувшись повторила она. – Неужели ты собираешься довести свой обман до ужасного конца, Кристофер? Что с тобой случилось? Неужели события прошлого так ожесточили тебя? Я надеялась, что все уже позади.
– Я не буду это обсуждать, – ответил Кристофер, и его лицо снова стало замкнутым и суровым. – Это мое дело, тебя это не касается.
– Однако мне приходится лгать ради тебя, – заметила Нэнси. – Но дело даже не в этом, Кристофер. А в том, что она – не твоя жена.
– Она могла бы быть моей, – возразил Кристофер. – Я не согласен с тем, что произошло после моего отъезда, Нэнси. И я не признал бы этого, даже если бы меня известили. Что делать, если я не могу признать того, что все так вышло?
– У тебя сейчас нет выбора, – сухо заметила Нэнси. – Она тебе не жена.
Кристофер бросил на нее недобрый взгляд.
– Сегодня вечером она переберется в твою комнату, считая себя твоей женой, – продолжала Нэнси. – Если бы ее выбор был свободным, Кристофер, я бы не сказала ни слова, хотя считала бы такой поступок неправильным и не одобрила бы его. Но она лишена выбора. Для этого ей следовало бы все знать. Вряд ли она тогда попросила бы Дорис перенести свои вещи в твою комнату, не так ли?
– Она многого не знала и семь лет назад, – сказал он. – Тогда у нее тоже не было выбора. Но она сделала его. И Чичели был рядом с ней, позаботившись о том, чтобы ее выбор согласовывался с его интересами. Так что не говори мне о свободе, Нэнси. Ее просто не существует.
Нэнси встала.
– Я поднимусь наверх, – произнесла она. – Я хочу почитать до обеда. И вообще я не вижу смысла в продолжении этого разговора. Твой рассудок помутился, а сердце ожесточилось, ты ни с чем не считаешься. Я тоже ненавидела ее, Кристофер, но теперь вижу, что моя ненависть никогда не была такой сильной, как сейчас твоя.
Кристофер задумчиво смотрел на сестру, выходящую из комнаты.
Глава 7
Элизабет стояла посередине комнаты Кристофера – нет, их комнаты – и со страхом оглядывалась вокруг. Это была просторная комната с высоким потолком. Потолок был сводчатый и расписан голубой и золотой красками. В середине свода были изображены две нимфы. Стены были украшены дорогими брюссельскими гобеленами, вероятно, старинными, хотя их цвета оставались яркими и сочными. Балдахин кровати поднимался к самому своду потолка.
Комната была восхитительна. Шторы на окнах и полог
Элизабет удивилась: неужели она не предлагала Кристоферу поменять здесь обстановку? Может, они даже ссорились из-за этого? Возможно, ему все здесь нравилось, а она любила свет и красоту. “Неужели мы ссорились?” – подумала Элизабет. Но должны же они были спорить о чем-то, если так долго прожили вместе. Наверняка у них были расхождения, ведь невозможно все воспринимать одинаково. Тогда их жизнь стала бы серой и скучной.
Кровать была необыкновенно широкой. Еще одна фамильная вещь? Щеки девушки запылали, когда она смотрела на кровать, ожидая появления своего мужа. Какая она все-таки глупая. Они столько лет предавались здесь любви!
Элизабет ухватилась за резной столбик кровати, прижалась к нему лбом и закрыла глаза. Может, если сосредоточиться, то что-нибудь получится. Какие-то воспоминания, связанные с этой комнатой, всплывут в памяти. Может, ощущения, связанные с прикосновением к этому столбику. Она провела рукой по его гладкой полированной поверхности. А может, воспоминания, связанные с их любовью? Она представляла себя с ним на этой кровати, чувствовала, как он прикасается к ней, но это было лишь предвкушение близости, а не воспоминание.
Открылась дверь, и в комнату вошел Кристофер. Очевидно, эта дверь вела в его гардеробную, потому что на нем была только ночная рубашка. Она попыталась почувствовать обыденность этого момента – ведь он сотни раз входил в эту дверь.
– Ты понимаешь, – заговорила Элизабет, пряча за улыбкой свое смущение и робость, – ты можешь придумать любую историю, зная, что я потеряла память. Даже если я не жена тебе, ты можешь убедить меня в этом.
Кристофер не проронил ни звука и, остановившись рядом, внимательно посмотрел на нее.
– Мне не следовало говорить это, – поправилась Элизабет и, приблизившись к нему, прикоснулась к его груди. – Прости меня. Кристофер, я понимаю, что для тебя это так же тяжело, как и для меня. Дорогой, я так нервничаю, словно это моя первая брачная ночь.
Кристофер нежно погладил ее по щеке.
– А семь лет назад я нервничала? – спросила девушка.
– Да, – ответил он. – Очень. И я тоже. Ведь мы оба сохранили целомудрие.
– Да? – Она тихо рассмеялась. – Это чудесно, Кристофер. Я рада, что мы оказались первыми друг для друга.
Кристофер не отрываясь смотрел на нее, но Элизабет не могла понять, что выражало его лицо. Возможно, неуверенность.
– А наша первая ночь была чудесной? – спросила Элизабет. Он тяжело сглотнул.
– И да и нет, – ответил он наконец. – Я был неловким и неумелым и причинил тебе боль. Но ты утешала меня потом, целовала, называла самыми нежными словами, потому что я расстроился.
Элизабет прижалась лицом к его груди, вдыхая его запах.
– Нет, не может быть, – не поверила она. – Ты меня разыгрываешь, когда говоришь, что был расстроен.