Написано кровью моего сердца. Книга 1. Перипетии судьбы
Шрифт:
– Подождем, когда он вернется, – пожал тот плечами. – В конце концов, дело не срочное.
Генерал Клинтон, кажется, придерживался иного мнения, однако ничего говорить не стал. Явно не желая тратить время попусту, он поклонился и пожелал мне доброго дня.
Я охотно удалилась, задержавшись лишь на секунду: еще раз заверить герцога в том, что рада нашему знакомству. Заодно уточнила, куда можно будет послать весточку от брата, когда тот все-таки объявится?
– Я остановился в «Королевском гербе», – сообщил он. – Если позволите, мэм…
– Нет-нет, – торопливо перебила я. –
Не хватало еще, чтобы герцог провожал меня до дома.
Я присела в реверансе перед генералом, потом перед Хэлом и наконец в вихре кружев выскочила за дверь.
Капитана Ричардсона уже не было, но я не стала спрашивать, куда он подевался. Коротко кивнув солдату, караулившему у входа, я вылетела на свежий воздух, дыша так, будто выползла из батискафа.
Что теперь?
Я увернулась от двух мальчишек, гонявших по улице обруч. Должно быть, офицерские сыновья, потому что грузившие мебель и тюки солдаты, у которых они путались под ногами, молча сносили их выходки.
Джон часто рассказывал о брате и всякий раз упоминал, какой тот властный и деспотичный тип. В нынешних обстоятельствах нам не хватало только его – любителя совать нос в чужие дела. Впрочем… может, Уильям в хороших отношениях с дядей и сумеет его отвлечь? Хотя нет-нет, ни в коем случае! Хэл не должен узнать о Джейми, а он обязательно о нем узнает, стоит только встретиться нынче с Уильямом…
– Леди Грей!
Из-за окрика за спиной я замешкалась – на одну лишь секунду, но этого хватило, чтобы герцог Пардлоу нагнал меня и взял за руку.
– Вы ужасная лгунья, – упрекнул он. – Хотелось бы знать, что вы все-таки скрываете?
– А на что вы рассчитывали, застав меня врасплох? – огрызнулась я. – Хотя, если уж на то пошло, сейчас я не лгу.
Он рассмеялся и шагнул ближе, изучая мое лицо. Глаза у него были бледно-голубыми, как у Джона, но из-за более темных бровей и ресниц взгляд казался жестким.
– Может, и не лжете, – все так же насмешливо сказал он. – Но явно чего-то недоговариваете.
– Я не обязана сообщать вам все, что знаю, – с достоинством произнесла я, пытаясь отнять руку. – Пустите.
Он неохотно разжал пальцы.
– Прошу прощения, леди Грей.
– Конечно, – кивнула я и хотела было его обойти, но он тут же опять заступил дорогу.
– Я все-таки хотел бы знать, где мой брат.
– Мне и самой хотелось бы это знать, – парировала я, поворачивая в другую сторону.
– Позвольте спросить, куда вы направляетесь?
– К себе домой.
Странно называть дом Джона «своим»… хотя другого у меня все равно нет.
«Нет, есть, – возразил упрямый голосок в сердце. – У тебя теперь есть Джейми».
– Чему вы так улыбаетесь? – поразился Пардлоу.
– Тому, что скоро приду домой и сниму наконец эти туфли. – Я торопливо стерла с лица улыбку. – Они ужасно тесные.
Он дернул губами.
– Позвольте облегчить ваши муки, леди Грей.
– Нет, право, не стоит…
Однако он уже вытащил деревянный свисток и оглушительно засвистел. Из-за угла выскочили два мускулистых приземистых парня – братья, наверное, уж очень они были похожи, – тащившие паланкин на двух жердях.
– Это
Герцог недовольно прищурился, сжимая губы.
– Обойдусь, мадам.
Он схватил меня за руку и втащил в портшез, сбив при этом шляпу на глаза.
– Дама под моей защитой. Отвезите ее в «Королевский герб», – велел он братцам Труляля и Траляля, захлопывая дверь. И прежде чем я успела рявкнуть: «Голову ему с плеч!», мы с бешеной скоростью понеслись по Хай-стрит.
Я схватилась за ручку, собираясь выпрыгнуть на ходу – и плевать на синяки и ушибы, – но этот ублюдок запер ее на щеколду, до которой изнутри не дотянуться. Оставалось лишь кричать носильщикам, но те не слушали, скача по улочкам с такой скоростью, будто несли добрую весть из Гента в Ахен [4] .
4
Намек на одноименное стихотворение Роберта Браунинга.
Пыхтя от злости, я откинулась на спинку и содрала шляпку. Что этот Пардлоу о себе возомнил?! По рассказам Джона и случайным репликам его детей и племянника ясно одно: он привык добиваться своего любой ценой.
– Ну это мы еще посмотрим! – пробормотала я, вытаскивая из шляпки длинную булавку с жемчужной головкой. Сеточка, под которую были спрятаны волосы, оторвалась, так что я отцепила ее и взмахнула распущенными прядями.
Мы повернули на Четвертую улицу, вымощенную не булыжником, а кирпичом, так что паланкин стало трясти уже слабее. Я отлипла от сиденья и зашарила по оконной створке. Если удастся открыть, смогу добраться до щеколды. Пусть вывалюсь наружу на полном ходу – зато не буду безвольной куклой в руках герцога!
Шторка на окне сдвигалась вверх и вниз, но открыть его можно было, лишь вставив пальцы в узкую канавку сбоку и потянув створку на себя. Только я примерилась, как вдруг раздался прерывистый рык герцога:
– Стой! Стоять… Я… больше… не могу.
Он замолчал, носильщики остановились. Я припала глазом к щели. Герцог стоял посреди улицы, прижимая к груди кулак. Лицо у него побагровело, губы, напротив, посинели.
– Опустите меня и откройте уже эту чертову дверь! – рявкнула я сквозь стекло носильщикам.
Те послушались, и я, взметнув юбками, выскочила из портшеза, не забыв приколоть булавку внутри кармана. Вдруг еще пригодится.
– Садитесь, черт бы вас побрал! – велела я Пардлоу. Тот упрямо покачал головой, но все-таки позволил отвести себя к портшезу. Я запихала его внутрь – не без злорадства из-за неожиданной смены ролей. Хотя в глубине души и побаивалась, как бы он внезапно не помер.
Первую мысль – что у него сердечный приступ – я отмела, едва услышала, как он дышит… точнее, пытается дышать. Этот свистящий хрип астмы ни с чем не спутать, однако на всякий случай я взяла герцога за запястье и проверила пульс. Учащенный, но вполне ровный, а крупные капли на лбу – всего лишь пот из-за жаркой погоды, а вовсе не липкая испарина, обычная для инфаркта миокарда.