Написано кровью
Шрифт:
Все были в сборе. В дальнем конце зала, около брусьев. Сидели по-турецки на полу с суровыми, каменными лицами, как воины на военном совете.
Брайан вспомнил, как однажды сказал им, что пустое пространство станет тем, чем его сделает актер. Сегодня не оставалось сомнений, чем стало пространство спортзала. Оно стало ареной.
И Брайан начал свой трудный путь к брусьям по бескрайней плоскости блестящего паркета. К ногам его, казалось, привязали гири. Он шел и шел, а расстояние между ним и ими не сокращалось. Но
Он немедленно пожалел, что опустился на пол, отказавшись от преимущества смотреть на них сверху вниз, с высоты пяти футов шести дюймов, но было уже поздно. Ему не хватило бы сил подняться.
Брайан глубоко вздохнул и попробовал выбрать из безумного и бессвязного лепета у себя в голове несколько уместных, резких фраз. Он пока не осмелился посмотреть на кого-то из них, и это была еще одна ошибка, потому что чем дольше он избегал смотреть им в глаза, тем глупее и трусливее им казался.
Дензил сказал:
— Пришел, значит?
— Да. О да, — Брайан засмеялся. По крайней мере, хотел засмеяться. Но получилось жалкое подобие смеха. Пародия на прежнее «уф-уф-уф».
Он обхватил себя руками, как будто защищаясь от их неприязни, однако в последний момент нервы сдали, и взгляд его скользнул в сторону Эди, которая сидела, прижавшись лицом к плечу брата. Никто не двигался, но Брайан чувствовал подпитывающую их энергию. Каждый из них подзаряжался от стаи. Его мать сказала бы, что они «подначивают друг друга».
— Ну что, народ… — начал Брайан и осекся, ощутив, что у него больше нет власти над ними. Он говорил едва ли не жалобно, как ребенок. Клэптон еще раз хихикнул, надеясь прочистить горло и обрести начальственный тембр. — Что это за дела?
Никто не ответил, и тогда он сказал:
— Если это такая шутка, должен сказать, что мне она не кажется забавной.
— Шутка, Брайан? — Дензил нахмурился, и паук на его бритой голове зашевелился. — Шутка?
— По-моему, — проговорил Ворот, — ваше ничего нет забавного в изнасиловании пятнадцатилетней девочки.
— В изнасиловании?! — Брайан чуть не потерял сознание. Он не упал только потому, что оперся руками о пол позади себя и перенес на них вес тела. В ушах стоял гул, и хотя гнев удерживал Брайана от обморока, ему казалось, что сердце его норовят выкачать насосом из груди. — Это… не… правда…
— Вы ж видели доказательства?
— Картинки.
Картинки эти все время теперь стояли у него перед глазами. Ее измученное треугольное личико, глядящее прямо в камеру. Тоненькая фигурка, которая покорно скрючилась на краешке дивана, как будто ожидая наказания. Брайан с горечью вспомнил свою прежнюю убежденность, что Эди ни за какие коврижки не стала бы участвовать в таком спектакле.
— Эди?
Она еще глубже уткнула лицо в надежное плечо брата, как будто даже сам голос Брайана был опасен для нее. Они с Томом обнялись, сироты, готовые защищать друг друга.
Брайан, вне себя от злости, закричал:
— Не было никакого изнасилования. Не было!
— Хочешь сказать, что она врет? — спросил Ворот. — Ты с ней такое сделал, да еще и обзываешь ее лгуньей?
— Нет. То есть. Да. Вообще-то да.
— О боже мой! — Эди заплакала. Тихие, нежные всхлипы. Раненая голубка. Брат гладил ее огненные волосы, глядя на Брайана с брезгливым удивлением.
— Эди…
— Оставьте ее в покое, — отрезал Том, бросив на него холодный, как подачка, взгляд. — Мы уж позаботимся о ней. Жаль только, я раньше не догадался…
— Понимаешь, Брайан, нам и в голову не могло прийти, — продолжил Дензил, — что ты такой…
— Я не такой! — Это спокойное презрение в их глазах, это наглое лицемерие сводило его с ума. Он едва не задохнулся от злости, когда попробовал ответить им: — Я бы никогда… Это она позвала меня…
— Ты это сделала, Эди?
— Позвала его?
Ее ответ, хотя и приглушенный складками куртки Тома, был услышан:
— Он сам пришел.
— Видишь? Что-то у тебя с головкой, Брай.
— Ты еще скажи, — процедил Дензил сквозь оскаленные зубы, — что отказываешься компенсировать ей моральный ущерб.
Брайан вспомнил, как Эди скинула топ, спустила трусы, как умело направляла его возбужденный член, как чиркала спичкой о ноготь большого пальца.
— Так и следовало бы сказать, мать вашу!
— Как это некрасиво — ругаться матом, — заметил Ворот.
— Странно даже, учитель вроде…
— Да, но он такой, знаешь, странный учитель.
— Они все, которые для внеклассной работы, странненькие.
— Прикиньте, он не хочет платить!
— Ну дак он в своем праве.
— Абсолютно!
— Если, конечно, может разрулить последствия.
— Послушайте, давайте поговорим спокойно…
— Он что хошь разрулит.
— Лидер!
— Прирожденный лидер!
— Яиц у него хватает!
— Там, где надо, все на месте.
— А я слышал, что там, где надо, не очень-то.
— Итак. Как тебе пять тыщ, Край?
— Пять тыщ зеленых.
— А иначе пикантные фотки живо окажутся на столе у Харгрива.
— Он по ходу отключился.
— Не отключился. — Брайан взял себя в руки. Уперся локтями в тощие ляжки и принял шаткую позу для переговоров. Если бы он знал, как она похожа на ту, что принимают медвежьи павианы, взобравшись на каучуковое дерево. — Послушайте, почему бы нам не обговорить это? Не взвесить все за и против?
— Вот два слова тут были очень обидные, — изрек Том. — В теперешних-то обстоятельствах.