Наполеон Бонапарт
Шрифт:
Историку не положено гадать: что было бы, если бы… Но чтобы лучше понять и оценить смысл происшедших событий, он вправе сопоставить их с прошлым, в особенности с недавним прошлым. Политика Наполеона Бонапарта 1805–1806 годов может быть лучше понята, если ее сравнить с его же политикой 1796 года. В ту пору он смело шел на развязывание антиавстрийского — национально-освободительного и антифеодального — движения итальянского народа. В 1805 году, воюя с той же Австрией на территории самой Австрии, где стонали под гнетом Габсбургов венгры, чехи, словаки, поляки, он отказался привлечь их как союзников. Союз с народами он заменил союзами с королями; общность интересов антифеодальной борьбы он заменял общностью интересов монархов, скрепленной брачными контрактами.
Но и это было еще не все. 7 декабря в Шёнбруннский дворец на прием к императору явился прусский министр Гаугвиц. Он не спешил; он ехал из Берлина до Вены три недели, и его намеренная медлительность была полностью вознаграждена. Он пришел к императору с единственной целью — поздравить
820
Ed. Driault. Austerlitz, p. 274–275.
821
Corr., t. 11, N 9577, 9578, 9582.
Один пункт в этом договоре, написанном наспех, звучал особенно неопределенно — о возможном увеличении французских владений в Италии. Что имелось в виду? Пруссию итальянские дела не интересовали, и на, этот пункт внимания не обратили; прусский двор волновали иные проблемы — поважнее. Между тем неопределенность пункта об Италии была весьма существенна. Параллельно с переговорами с Пруссией шли переговоры в Пресбурге (ныне — Братислава) о мирном договоре с Австрией; их вел Талейран под руководством Наполеона. Не ратифицированное еще соглашение с Пруссией было ловко использовано как средство давления на австрийских представителей. Впрочем, вся ситуация заставляла австрийцев быть сговорчивыми. В Шёнбруннский дворец за инструкциями обращались не австрийские дипломаты, а Талейран. Французы были в Вене, и побежденная Австрия должна была принимать те условия, которые диктовал ей из Шёнбрунна император Наполеон. Эти условия были тяжелыми. Они означали не только большие территориальные потери: Австрия должна была отдать Венецию, Истрию, Далмацию, Каттаро, уступить часть своих исконных земель Баварии, Вюртембергу, Бадену; Пресбургский мир фактически уничтожил «Священную Римскую империю германской нации»; австрийский император должен был сам отказаться от этого титула, разбитого вдребезги французскими штыками [822] .
822
Талейран в записке 17 октября 1805 года призывал императора к умеренности в условиях мира с Австрией (Q. Lacour-Gayet. Talleyrand, t. II, p. 162–165). Наполеон пренебрег этими советами. 6 августа 1806 года Франц II сложил с себя звание германского императора.
В тексте Пресбургского мира, подписанного 26 декабря, пункты об Италии были также отредактированы неопределенно. Случайно ли? В тот же самый день, 26 декабря, Бонапарт продиктовал приказ генералу Сен-Сиру, предписывавший форсированным маршем идти на Неаполь. В Вене он набросал текст обращения к армии: «Солдаты!.. Неаполитанская династия перестала существовать. Ее существование несовместимо со спокойствием Европы и честью моей короны… Опрокиньте в море… эти дряхлые батальоны морских тиранов» [823] . Какое странное сочетание слов — «честь моей короны» и всплывшее из политического словаря минувших лет «тираны»! Кто это говорит о тиранах? Генерал Французской республики или император французов? Но ведь этого императора вполголоса тоже называют тираном.
823
Corr., t. 11, N 9625, p. 509.
Неопределенность формулировок об Италии стала проясняться. Французской армии было нетрудно овладеть королевством обеих Сицилий. Неаполитанские Бурбоны должны были спасаться бегством. Современники некоторое время пребывали в замешательстве. Как расценивать изгнание Бурбонов из Неаполя? Продолжение антироялистской политики? Непримиримость вражды к Бурбонам? Восстановление Партенопейской республики?
Гадать пришлось недолго. В марте 1806 года все стало на свои места. Жозеф Бонапарт был торжественно объявлен неаполитанским королем [824] . Старший брат, два года вздыхавший о французском престоле, должен был довольствоваться меньшим. Но все же наконец он король, и даже позже свои воспоминания он издаст как «Мемуары короля Жозефа». Наполеон рад вдвойне: создано вполне зависимое от него государство на юге Италии, и он сумел с почетом удалить из Парижа старшего брата, внушавшего ему опасения. Чтобы быть совсем спокойным в отношении Неаполитанского королевства,
824
Corr., t. 11, N 9685, p. 546; t. 12, N 9911, p. 110–121; N 10311— 10312, p. 430–431.
Переворот в Неаполитанском королевстве в начале 1806 года вызвал многочисленные толки. Если оценивать его политически, то он не может быть квалифицирован иначе как агрессия в ее самом законченном, химически чистом выражении. Император французов даже не давал себе труда придумать сколько-нибудь оправдывавшие его мотивы. Неаполитанская династия была низвергнута, так как «ее существование несовместимо со спокойствием Европы и честью короны». Слова, которые ничего не объясняли! Отныне «спокойствие Европы» должна обеспечивать династия Бонапартов.
В этом ниспровержении династии Бурбонов на юге Италии и замене ее властью наполеоновских вассалов (Жозеф, затем Мюрат) при всем насильственном характере этих перемен некоторые историки с должным основанием видят проявление каких-то больших исторических закономерностей. Соображения такого порядка в общем верны. Они подтверждают уже приводившуюся ранее мысль Маркса о том, что войны Наполеона были своеобразной формой продолжения политики революционного терроризма, перенесением его за пределы Франции [825] . Верно также и то, что ниспровержение реакционнейших неаполитанских Бурбонов было благом само по себе, независимо от того, во имя чего и кем это делалось. Это было исторически прогрессивное явление. Однако при справедливости этих положений остается столь же несомненным, что субъективно Наполеон в этих операциях не преследовал ничего, кроме завоевательных, агрессивных целей.
825
См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, стр. 137.
Конечно, буржуазная власть Жозефа Бонапарта с ее антифеодальным законодательством, Кодексом Наполеона, введенным в действие, была прогрессивнее, чем свирепый абсолютистский режим Бурбонов. Но была ли она прогрессивнее Партенопейской республики — вот в чем вопрос. И хотел ли принять неаполитанский народ этот урезанный прогресс, принесенный на штыках французских солдат?
Истинный смысл переворота в Неаполе раскрылся еще яснее в свете сопутствовавших и последующих актов политики Наполеона в Европе. 15 марта 1806 года маршал Мюрат, шурин императора, был назначен великим герцогом Клеве и Берга, а маршал Бертье — владетельным князем Нёшатильским. 5 июня того же года Батавская республика была упразднена, а страна преобразована в королевство Голландию. Королем Наполеон назначил брата — Луи Бонапарта. 12 июля после длительных подготовительных переговоров было объявлено о создании Рейнского союза — объединения 16 германских государей и государств: королевства Баварии, королевства Вюртемберг, Великого герцогства Баденского и т. д. Сокровенное значение этого нового государственного образования на карте Европы заключалось в том, что главой Рейнского союза, его протектором был «избран» император французов Наполеон I.
По странной иронии судьбы тот же самый человек, который в 1788 году записывал в своем дневнике с глубокой внутренней убежденностью: «В Европе остается очень мало королей, которые не заслуживают быть низложенными» [826] , двадцать лет спустя, в 1806 году, став неограниченным самодержцем, употреблял всю силу своей безмерной власти на учреждение в Европе новых монархий, создаваемых на обломках разрушенных республик.
Казавшаяся иным столь невинной игра в новые словечки — «госпожа» вместо «гражданка», «господин» вместо «гражданин», «император» вместо «консул» — была доведена до конца. С 1 января 1806 года исчезли наименования тринадцать лет сохранявшегося революционного календаря: нивоз, плювиоз, вантоз и т. д., а вслед за ними была вычеркнута из французского словаря и давшая им жизнь «республика». Слово «республика» исчезло с фронтонов французских правительственных зданий, с заголовков официальных бумаг. Его заменила «империя» [827] .
826
Fr. Masson et G. Biagi. Op. cit., t. II, p. 53.
827
Дольше всего слово «республика» сохранялось на монетах, находившихся в обращении до 1808 года.
Как ни иллюзорны были эти словесно сохраняемые понятия и термин «республика», их исчезновение все же стало приметным событием — оно наводило на размышления. Республика во Франции была стерта одновременно с учреждением новых монархий в вассальных от Франции государствах Европы. То были все звенья одной и той же цепи. Умный и талантливый человек, умевший когда-то соразмерять свои желания и цели с объективным ходом исторического развития, он и не заметил, как сбился с пути, потерял верное направление.