Наполеон I. Его жизнь и государственная деятельность

Трачевский Александр Семенович

Такова была уже конституция VIII года, служившая переходом от республики к империи. Здесь законодательный почин вручался Государственному совету, который был органом правительства. Рассмотрение предложений этого органа принадлежало Трибунату, а молчаливое принятие – Законодательному корпусу. Отмена законов, а равно и избрание на высшие должности, предоставлялись Сенату, членами которого были бессменно, пожизненно. Исполнительная власть отдавалась трем консулам, назначаемым на десять лет. В сущности, она сосредоточивалась в руках первого консула: он “по своей воле” ставил и увольнял всех чиновников и обнародовал законы. Конституция VIII года была отрицанием республики. Лишь приличия ради ее подвергли плебисциту,

или всенародному голосованию, которое дало три млн. “да” и полторы тысячи “нет”. Но Бонапарту и этого было мало. В августе 1802 года он воспользовался новыми победами и вымышленным полицией заговором. По предложению сановников он стал пожизненным консуломс правом назначить себе преемника и с королевской привилегией помилования. “Вот я и на одной высоте с монархами!” – воскликнул Бонапарт.

Теперь-то, среди мира, Наполеон поразил всех своего рода итальянской кампанией на поле гражданственности. Тут самым важным делом оказался Кодекс Наполеона (март 1804 года): его одного достаточно для увековечения этого имени. Правда, это была компиляция из старых законов, но чрезвычайно простая, краткая и обнимавшая всю жизнь гражданина. А главное здесь, наряду с укреплением старых основ – собственности и семьи, были отчасти применены три начала революции: были введены развод и веротерпимость, свобода личности и равенство всех перед законом. Наполеон имел право сказать на острове св. Елены: “Моя истинная слава – не сорок выигранных битв: Ватерлоо изглаживает воспоминание о стольких победах. Но что никогда не изгладится из памяти, что будет вечно жить, – это мой гражданский кодекс”. Исполнительница Кодекса, новая юстиция также напоминала идеал революции, с его присяжными, адвокатами, мировыми судьями и с несменяемостью судей. Впрочем, в этой-то твердыне национальной совести и обнаружились ярче и прежде всего попытки цезаризма. Бонапарт вскоре стал сам нарушать идеал, особенно с помощью “специальных” судов.

То же случилось с законодательной властью. Она перешла к Частному и Государственному советам, где председательствовал сам первый консул. Частный совет обсуждал все вопросы высшей политики и заготовлял сенатус-консульты (приговоры сената). Государственному совету было дано страшное преимущество – “развивать смысл законов” по требованию консулов. Он рассылал по департаментам своих членов, напоминавших комиссаров Конвента: сам Бонапарт называл их “трибунами подле верховной власти”. Сенат, окруженный необычайным блеском, стал орудием Бонапарта, который назначал его членов и давал самым покорным из них сенатории – синекуры с доходными землями. Трибунат и Законодательный корпус подверглись “очищению”, что превратило их в собрание “евнухов законодательства”.

Администрация, конечно, еще более отличалась цезаризмом. Она целиком сосредоточивалась в руках первого консула. Все чиновники были его слепыми орудиями. Сам Бонапарт вечно работал в своем кабинете и даже в походной палатке, как неусыпное Провидение государства. Он делал назначения чуть не на все должности, читал почти все министерские бумаги, черкал их, переделывал заново, даже пробегал все иностранные депеши, усыпая их своими пометками; он набрасывал ответы, ноты и инструкции дипломатам и истомлял своих секретарей диктовками. Он беседовал еще особо с министрами иностранных дел и полиции; а их товарищи раз в неделю очищали свои портфели перед ним.

Эти семеро министров были приказчиками Бонапарта, который часто сменял их, при всей их угодливости. На первых порах то были ловкие дельцы. Во главе их стоял Талейран, который считался в Европе оракулом дипломатии: тогда не знали, что Наполеон делал ему головомойки и сам диктовал главные депеши. Это была правая рука консула как бога лжи: “Язык дан нам для сокрытия мыслей”, говаривал бывший епископ и “цареубийца”. Таков же был министр полиции Фуше, только погрязнее и жесточе: он был предателем всех правительств, которым служил для охраны. Наполеон отлично понимал обоих молодцов, но говорил: “Один охраняет меня справа, другой – слева”. Бертье как военный министр образцово подготовлял тот военный строй, без которого немыслимы были походы Наполеона.

Прямою

связью между министрами и первым консулом служил государственный секретарь: “Он разносил мои решения, мою волю по всем направлениям”, объяснял Наполеон на острове св. Елены. Во все время эту должность занимал верный, скромный и искусный Марэ: он один умел поспевать за бешеной диктовкой своего господина и мгновенно воспроизводить его беглые мысли, набросанные по-военному, каракулями на клочках бумаги. Во главе провинциальной администрации были поставлены крепкие орудия первого консула – префекты и мэры, которые также возбуждали зависть Европы своей ловкой исполнительностью. “Это – маленькие первые консулы”, – говорил про них Наполеон. Провинциальные советы, эти своего рода земства, стали их игрушками. Так выработалась беспощадная централизация – новое слово для старого, но улучшенного общества.

Такой несравненный по могуществу и порядку цезаризм мыслим лишь при подобной же армии. Революционный идеал вооруженной нации был подорван уже конскрипцией (набором) Директории: Бонапарт окончательно превратил гражданина-добровольца в солдата посредством введения жребия и заместительства. Старые солдаты сами возвращались на вечную службу: так образовались дивные ветераны императорской гвардии, эта гордость военной истории. Офицерство было скоплением дарований и из народа, и из юных аристократов. Такова была “великая армия” – триста пятьдесят тысяч отборных и отлично снаряженных молодцов, посвящавших всю свою жизнь служению под римскими “орлами” гения битв. Она содержалась образцово: с этой целью было учреждено даже второе военное министерство – военная администрация.

Величавы, ослепительны были меры для поднятия экономического быта, который приходилось чуть ли не создавать заново. Тогда не знали бюджетов, тратили по мере надобности, переносили счета из года в год. Сверх того, Директория завещала банкротство: на 18 брюмера не оказалось никакого кредита, а в казне – сто пятьдесят тысяч франков. Да счет недоданного за полгода жалованья мелким чиновникам. Бонапарт прежде всего учредил подле министерства финансов министерство казны, или контроль. Но лучшим фискалом был он сам. С беспощадностью и энергией защищал он казенную копейку от “хищников”. Каждую неделю просматривал он лично расходы министров и оглашал их отчеты, стараясь уравновешивать баланс со строгостью военной дисциплины.

Затем приходилось создавать всю машину взимания доходов, и здесь-то обнаружилась вся изобретательность Наполеона. Возникла правильная система прямых податей на основании кадастра, или описи имуществ и с помощью сборщиков из богачей. Для косвенных налогов восстановили акциз, приноровленный к указу 1680 года. Вскоре заработала и система ограбления Европы. И финансы процветали, а вместе с ними явился кредит. Наполеон всегда держался правила не делать новых займов: он даже завел “кассу погашения” для старых. Много пользы принес и французский банк, существующий и теперь. Банк помог торговле. Наполеон же создал отличный торговый кодекс, восстановил торговые палаты, ввел действующую и теперь десятичную монетную систему, взяв за основание серебро. Он не жалел средств на пути сообщения – дороги, каналы, мосты. При этом благодаря жандармерии и префектуре полиции был положен конец разбою. Впрочем, торговле мешал протекционизм, особенно направленный против английских товаров.

Зато промышленность двинулась вперед изумительно. Особенно процветали прядильное и ткацкое производства и горное дело. Бонапарт усиленно поощрял ученых к новым изобретениям. Он всячески старался снискать расположение буржуазии, хотя не забывал и крестьянства: благодаря многим искусным мерам поднималось и сельское хозяйство. Наполеон создал и величавый колониальный план. Но тут-то цезаризм получил первое предостережение. Наполеон восстановил в Вест-Индии рабство – и негры взбунтовались на острове Сан-Доминго под начальством талантливого “Бонапарта черных”, Туссена-Лувертюра. С помощью англичан они истребили целую армию французов и основали республику Гаити. Бонапарт бросил свои американские планы, даже продал Луизиану Соединенным Штатам.