Наполеон. Последняя любовь
Шрифт:
Наполеон отрезал кусочек сыра, но не для себя.
— Перрон, это для нашего четвероногого гостя. Клянусь, он — настоящий гурман и согласен отведать только самый лучший сыр.
Он повернулся налево.
— Вы обратили на это внимание, мадам Монтолон?
Даму передернуло.
— Нет, сир. Я от них просто холодею. Я никогда не могу войти в комнату, не проверив, есть в ней кто-либо из непрошенных гостей или нет.
— А вы, Бетси-и?
Бетси стало очень неприятно. Она все время слышала, как по полу скребут острые коготки,
— Сир, он… на своем обычном месте? — спросила девушка.
— Да, он прямо за вами. Повернитесь и поглядите на него.
— Благодарю вас, сир. Я настолько их боюсь, что… почти потеряла аппетит и чуть не отказалась от этих чудесных пирожных.
Когда Бетси упомянула пирожные, Наполеон перевел взгляд на стол. Бетси увидели, как широко и удивленно открылись глаза императора. Потом взгляд у него стал таким жестким, каким она его никогда не видела. Он резко стукнул рукой по столу.
— Перрон!
— Да, Ваше Императорское Величество.
Император показал на блюдо для пирожных.
— Разве кто-то отменил правило, что на подставке должны быть оба блюда? Если даже на одном ничего нет…
— Ваше Императорское Величество, видите ли, одно блюдо разбилось.
Наполеон резко отодвинул стул от стола. Он злобно огляделся вокруг. Это был абсолютно другой человек, а не тот, кто только что кормил сыром крысу. Глаза у него горели от возмущения.
— Разбилось? Когда? Почему мне ничего не сказали?
— Прошу вас, Ваше Величество, мне ничего не было известно до тех пор, пока я не стал проверять, как накрыт стол, а осколки кто-то аккуратно замел в угол кухни. Никто ни в чем не признался. Я… Я хотел сказать об этом Вашему Величеству, но у меня не было для этого времени.
Все вокруг молчали, а Наполеон пристально смотрел вперед. Казалось, он пытался сообразить, как же ему дальше действовать.
— Перрон, у меня есть трость с загнутой ручкой. Принесите ее мне.
«Бедняга Перрон, — начала волноваться Бетси. — Неужели его сейчас при всех побьют?»
Наполеон резко повернулся к девушке, и она от испуга уронила ложку на тарелку.
— Бетси-и, вы когда-нибудь обращали внимание на многоярусное блюдо у меня на столе?
— Да, сир, неоднократно.
— Пока не вернулся Перрон, я вам о нем расскажу. Эти блюда не являются какой-нибудь антикварной ценностью. Они, наверно, не очень дорогие, но они мне весьма дороги, как память.
Эти блюда принадлежали моей матушке. Возможно, их привезли на Корсику, когда ее семейство переселилось туда из Италии. Хотя я думаю, что они были изготовлены на Корсике. Когда матушка вышла замуж за моего отца, она принесла блюда в семью в виде приданого. Они всегда стояли у нас на столе, когда мы жили в маленьком домике возле собора. Они ассоциируются у меня с разными вкусными вещами.
Когда матушка устроилась в Риме, она взяла их с собой. В доме всегда было много детей, и они
Наполеон опять нахмурился.
— А теперь одно блюдо разбили. Какой-то неуклюжий слуга или криворукий поваренок в кухне сделал это! И мне… мне об этом даже не сообщили! Бетси-и, вам ясно, как мне неприятно видеть одно оставшееся целым блюдо?
Перрон возвратился с тростью, осторожно и с некоторым страхом отдал ее хозяину.
— Я вас не виню в том, что блюдо разбилось, но меня возмущает, что вы мне об этом не сообщили. Вы считаете, что я слишком болен и меня вообще ничего не волнует? Я давно замечал, что тут происходит.
Он протянул трость вперед и зацепил изогнутым концом за основание подставки. Быстрым движением кисти он сбросил блюдо со стола. Оно пролетело между семейством Монтолонов и разбилось на полу на мелкие кусочки. Пирожные пралине разлетелись по ковру.
Наполеон отдал слуге трость и поднялся из-за стола.
— Все! Я опять испытываю страшную боль. Такой сильной боли у меня еще не было. Я больше не смогу ни с кем общаться. Бетси-и, прошу вас вернуться вместе с маршалом, он поможет вам вернуться домой.
Глава четырнадцатая
1
Бетси видела, как Маршан выносил весы из ванной комнаты, и она спросила.
— Куда вы их несете?
— На чердак, — ответил слуга. — Понимаете, мадемуазель, они больше не нужны. Император не толстеет, а наоборот, худеет. Поэтому лучше убрать весы подальше.
У девушки появилась одна мысль, и она продолжала ее обдумывать, когда появился император. Он был хорошо выбрит, и на нем были панталоны с белыми шелковыми чулками. Несмотря на бледность, он выглядел вполне прилично. Император вновь обладал достоинством, чего нельзя было про него сказать, когда он облачался в хлопковые штаны.
— Сир, я тут кое о чем подумала… Мне теперь понятно, как вы собирались удрать с острова.
— Н-ну, вы попытались сложить два и два… — улыбнулся император. — Каково ваше заключение? Шесть, восемь, десять…?
— Нет, сир, всего лишь — четыре. Именно к такому ответу я пришла.
— И что же это был за план?
Бетси тоже начала улыбаться.
— Это был прекрасный план, если даже случилось нечто, что помешало вам его выполнить. Я кое-что поняла, когда слуга убирал из дома весы. Я помню, что они вам срочно потребовались, чтобы за короткий срок потерять излишек веса. Это и стало подсказкой. Значит, вас должны были на кого-то поменять, и для этого вы должны были иметь тот же вес, что и человек, который был должен вас заменить.