Наполеон. Последняя любовь
Шрифт:
Группа богатых американцев решила организовать новую судоходную линию для торговли с Востоком под названием «Нью-Йорк-Бомбей». Многие имена из списка директоров и служащих были ему известны, и он был убежден, что это стоящее предприятие. Они собирались использовать новый тип судов — клипер. Это была американская идея — более узкий корпус судна, высокие мачты и множество парусов. Первое судно уже строилось в доках Ист-Ривер, неподалеку от Нью-Йорка и его собирались назвать «Летучий Янки».
В статье было объяснение о том, что в связи с запретом заходить
«Это очень важно, — подумал Бэлкум. — Если мне придется искать себе другую работу, мне было бы интересно принять участие в подобном предприятии. Американцы обладают чувством перспективы».
Но он подумал о том, что ему не понравится жить в Нью-Йорке не потому, что он был против этого города или самих американцев. Ему не хотелось жить под другим флагом, в другом государстве.
«Возможно, они организуют какое-то агентство в Лондоне, а может быть, и тут».
Он продолжал об этом размышлять, когда шум шагов возвестил его, что разговор между женой и детьми подошел к концу. Он вышел им навстречу в холл и подождал у лестницы. Процессию возглавляла миссис Бэлкум, в ее глазах все еще блестели слезы — было ясно, что задача перед ней стояла не из легких.
За ней с опущенными глазами шагали обе девушки.
— Мы обо всем поговорили, — объявила миссис Бэлкум, прикладывая к глазам носовой платок, — Бетси и Джейн согласны с нашим решением. Но они… очень расстроены.
Бетси подошла к отцу.
— Мой храбрый папа. Я горжусь тем, что вы собирались сражаться из-за меня. Я уверена, что вы бы показали этому ужасному человеку его место.
— Бетси, боюсь, что тебе придется нелегко, — сказал господин Бэлкум. — И тебе тоже, Джейн. Хотя, конечно, в меньшей степени.
Бетси тепло пожала ему руку.
— О, у меня будет постоянно масса дел. — Она старалась, чтобы ее голос не дрожал, но это у нее плохо выходило. — Мне даже будет приятно некоторое время посидеть дома и не ходить на разные вечеринки и приемы. Понимаете, они мне надоели. Кроме того, папа, я расту, и мне многому следует научиться. Я не умею шить…
— Моя храбрая девочка!
— Кроме того, я буду больше общаться с вами и мамой. Вы это выдержите? Я постараюсь вам особенно не надоедать.
Глава седьмая
1
Младшей дочке мадам Монтолон исполнилось уже два месяца. Ее назвали Наполеона. Мать уже пришла в себя после беременности и родов. Сейчас она стояла у дверей, ведущих из столовой в кабинет императора. На ней было надето черное платье с большим вырезом, который прикрывал огромный кружевной воротник. Волосы ей убрали по последней моде — они были разделены пробором посредине и зачесаны назад; и она выглядела прелестно. Мадам поймала взгляд Наполеона и ждала позволения
Наполеон был сильно занят и не желал, чтобы ему мешали. Но мадам Монтолон не собиралась отступать. Наполеон нахмурился и жестом показал, что она может войти. Мадам не ждала, пока он ей предложит сесть. Она выбрала кресло напротив императора и села, расправив юбки таким образом, чтобы ему была видна стройная и маленькая ножка.
Император ждал, когда она заговорит, но она смело взяла его руку и сказала.
— Эти руки прекраснее женских, — потом взяла большой палец в рот и сильно укусила его мелкими белыми зубками.
— Так, так, милейшая Альбина, вы снова принялись за свои штучки.
— Да, мой господин.
— Как малышка?
— Сир, у нее прекрасное здоровье. Все обсуждают, на кого же она похожа.
— Я слышал, что на ее отца, милый Монтолон должен этим гордиться.
Мадам Монтолон опустила глаза и улыбнулась.
— Неужели?
— Видимо, это будет ваш последний ребенок?
Графиня быстро подняла глаза.
— Ну-у-у, что касается…
— Вам больше нельзя иметь детей, — заявил Наполеон. — Так считает О'Мира. Его волнует ваше здоровье.
— Как трогательно, — она помолчала, а потом добавила: — Вас тоже волнует мое здоровье?
Пленник не желал более рассуждать на эту тему. Он взял в руки перо и склонился над работой.
— Почему вы пожаловали ко мне в такой час?
— Я хотела показать вам это. — Графиня положила перед ним вырезку из газеты, — Эта статья некоторое время назад появилась в Париже. Мне ее прислали знакомые. Они решили, что статья может меня заинтересовать, и не ошиблись. Она вызвала у меня большой интерес.
Наполеон взглянул на статью и начал быстро читать. Его лицо потемнело от ярости.
— Моншеню! Этот болтун, отвратительный сплетник, бесстыдно искажающий правду. — Он встал. — Мадам, вы это читали?
— Конечно, сир.
— Что вы об этом думаете?
— Я уверена, что в этом следует винить девчонку. Ее поведение привело к подобным слухам.
— Господи! Это не слухи, а открытое обвинение. Вы в это верите?
Мадам Монтолон заколебалась, а потом неохотно покачала головой.
— Нет, сир.
Наполеон заткнул за пояс статью и подошел к двери.
— Вы можете идти, графиня. Мне следует сразу поговорить с Бертраном.
Проходя сквозь открытую дверь, он подумал:
«У нее подозрительно блестят глаза, и она безусловно всему рада. Если бы мне не был нужен Монтолон, я бы его отослал во Францию, чтобы избавиться от этой женщины».
Бертрану не было нужды читать статью. Ему ее уже показал господин Бэлкум и сообщил о решении, принятом родителями Бетси.
— Я пришел к вам так рано по поводу этой статьи. Мосье Бэлкум сообщил мне, что они с мадам Бэлкум решили, что их дочь некоторое время не будет показываться на людях. Ей не позволено видеться с вами до тех пор… пока она не подрастет, и она также не будет навещать никого из нас, пока все не успокоится. Он просил меня передать вам его решение.