Наполеоновские войны

Сядро Владимир Владимирович

Проведя рекогносцировку, инженеры генерала Кафарелли выяснили, что крепость с двух сторон окружена морем, а со стороны суши огорожена двумя стенами (восточной и северной) с 13 башнями, образующими почти прямой угол. Состояние этих стен вселило в специалистов надежду на то, что их можно разбить из 12-фунтовых орудий и легко взять город. Начать они решили с восточной стены. Вскоре в 300 метрах от нее была заложена траншея и установлены восемь батарей.

Необходимо сказать, что к началу осады Акры у Бонапарта было всего лишь 36 12-фунтовых полевых орудий и четыре 6-дюймовых мортир. Но 12 орудий были выделены им для нужд наблюдательных отрядов. Со дня на день он ожидал прибытия морем трех фрегатов Перре и судов Гантома, вышедших 12 марта из Яффы с осадными орудиями. Но англичане тоже не дремали. Они зорко следили за всеми передвижениями остатков французской флотилии, и 22 марта, прямо на глазах у французов, перехватили их конвой с артиллерией. Теперь пушки французов достались защитникам Акры и впоследствии были использованы ими

против армии Наполеона. Главнокомандующий расценил это не просто как досадную потерю осадного оружия, а как плохое предзнаменование: неужто его удача, его Звезда на сей раз отвернулись от него?

В отличие от Бонапарта, генерал Кафарелли не придавал большого значения этому событию. Подумаешь, потеряли несколько пушек! Имеющихся полевых орудий вполне достаточно, чтобы сокрушить эту крепость. Он предложил главнокомандующему инженерный план осады, согласно которому следовало прежде всего пробить брешь в большой башне восточной стены. По его мнению, с ее взятием крепость падет сама собой. Это избавило бы армию от рискованных боев с турками на улицах и в домах.

Сутки французы вели артиллерийский обстрел башни и к 24 марта таки пробили брешь в ее основании. Казалось, еще немного – и Акра будет взята. Но не тут-то было! Посланные на разведку саперы обнаружили в проеме возведенный турками контрэскарп – препятствие в виде высокого и крутого откоса внешнего рва укрепления. Четыре дня бились французы над его устранением, прокладывая под ним подземную галерею. Тем временем артиллеристы пытались починить английские трофейные орудия – 32– и 24-фунтовые карронады, а солдаты организовали сбор ядер к ним, выпущенных из крепости и британских кораблей. Вскоре это занятие превратилось для них в своеобразный вид заработка, поскольку Бонапарт приказал за каждое принесенное ядро платить по 5 су. По его воспоминаниям, «солдаты принялись за поиски и за несколько дней доставили 300 ядер обоих калибров; когда же они не смогли больше находить их, солдаты измыслили другие способы добычи; они обратились к кипучим страстям английского коммодора и прибегли к различным хитростям, чтобы разжечь их; то они высылали всадников гарцевать на взморье; то они тащили на дюны бочки и фашины, принимались копать землю, словно сооружали батарею; иногда они также ставили на рейде, близ берега, баркас, который доставили из Хайфы. Как только сэр Сидней Смит замечал, что противник предпринимает какие-то действия под дулами его орудий, он снимался с якоря, шел на всех парусах к берегу и выпускал ядра, которые подбирались солдатами. Вскоре парк был снабжен ими в изобилии».

28 марта французские минеры взорвали часть контрэскарпа и часть передового отряда прорвалась в башню, но, не поддержанная подкреплением, потерявшая 114 человек убитыми и ранеными, вынуждена была откатиться от стены. 1 апреля удалось обрушить весь контрэскарп, но оказалось, что защитники крепости к тому времени успели заполнить брешь в стене бомбами, заряженными гранатами и железными шипами вперемежку с мусором.

Тем временем паша Дамаска собрал 30-тысячное войско, к которому присоединился Ибрагим-бей. Оно должно было перейти Иордан и перерезать коммуникации французов с Египтом. Это еще больше затрудняло и без того плачевное положение наполеоновской армии: к началу апреля ее потери составляли тысячу солдат убитыми и ранеными и около тысячи больных, находящихся в госпиталях Назарета, Яффы и Газы. Боеспособными оставались 5 тысяч человек, занятых осадой Акры, и еще 4 тысячи, которых Бонапарт только и мог выставить против 40-тысячной дамасской армии. Ничего не оставалось, как двинуть их навстречу врагу.

Но французы как всегда показали, что способны сражаться не числом, а умением. Они сумели нанести противнику ряд чувствительных ударов: Мюрат, имея лишь тысячу солдат, разбил малую колонну турок, генерал Жюно с 4 сотнями солдат остановил 3-тысячный авангард Ахмед-паши. Менее удачными были действия генерала Клебера. Его дивизия 16 апреля атаковала с тыла турецкий лагерь, но вскоре была окружена у подножия горы Табор 30-тысячной армией противника. Однако Бонапарт, увидев это, построил свои войска в три колонны и скрытно приблизился к месту сражения. Французы ударили по туркам картечью, а затем перешли к штыковой атаке. В результате при соотношении сил 10:1 не в свою пользу легионеры разбили турецкую армию. При этом их собственные потери составили не более 300 человек. После этого сражения, которое военные историки назвали одним из наиболее ярких и эффектных за всю историю войн, Бонапарт сказал: «50 или 60 тысяч турецких солдат образуют толпу, но не заслуживают названия армии. Она не способна выдержать удар французской дивизии численностью в 6000 человек».

Пока Клебер преследовал остатки турецкой армии, у Бонапарта возникла мысль по горячим следам захватить Дамаск. Но, трезво поразмыслив, он решил, что сил для этого у него сейчас недостаточно. Несмотря на столь легкую победу над дамасской армией, великий полководец был недоволен ходом событий. Ничто его не радовало, пока не была взята Акра! Между тем драгоценное время безжалостно уходило, и каждый потерянный день ухудшал положение нападавших. К середине апреля чума поразила еще 270 легионеров (правда, и среди осажденных тоже было немало жертв). Однако защитники крепости были полны решимости сопротивляться, тем более что 5 апреля в порту Акры высадились англичане и их коммодор Сидней

Смит дал гарнизону сотню своих офицеров и канониров, а также снаряды и продовольствие. Два его 80-пушечных корабля беспрепятственно хозяйничали в бухте. Да-да, это был тот самый Смит, которого освободил из парижской тюрьмы давний противник Бонапарта Ле Пикар де Фелиппо, его однокашник по Парижской военной школе, предавший родину. После устроенного им побега Сиднея Смита из Тампля он получил чин полковника английской службы и был направлен в Левант, где теперь вместе с Деззар-пашой возглавлял гарнизон Акры. И хотя Бонапарт оценивал роль Смита в этой кампании весьма невысоко, это суждение, по мнению А. Манфреда, нельзя признать объективным. Уж очень был зол Наполеон и на британского коммодора, и на своего бывшего однокашника.

Во второй половине апреля контр – адмиралу Перре удалось на небольшом судне проскользнуть мимо английских дозоров и доставить к Акре шесть орудий крупного калибра. Обстрелом из них начался второй период осады города. 25 апреля французы снова попытались взорвать большую башню, но из-за ошибки в расчетах минная галерея ушла в сторону и часть башни устояла. К тому же во время этого взрыва сам Бонапарт чуть не погиб: он остался жив благодаря охране, которая заслонила его своими телами. Преодолев остатки башни, солдаты наткнулись на новое препятствие: за время долгой осады турки успели соорудить за ней ретраншемент – вспомогательную фортификационную постройку. И вход в крепость снова оказался закрытым. Три штурма, предпринятых осаждавшими, к успеху не привели. Турки постоянно взрывали мины и осуществляли многочисленные вылазки. И хотя в них гибло более половины турецких солдат, благодаря подкреплению от англичан гарнизон Акры на треть превосходил силы французов. А вот потери Бонапарта в этих схватках оставались не восполненными.

4 мая французы пробили брешь во второй башне крепости и на следующий день планировали провести генеральный штурм. Но ночью турки провели свою минную галерею и перерезали всех французских саперов. Штурм был перенесен Бонапартом на 9 мая. А ранним утром 7 мая на горизонте появились суда из Родоса, доставившие к Акре деблокадную армию. Не дожидаясь ее высадки, Наполеон предпринял последнюю отчаянную попытку захвата крепости. Он бросил на приступ дивизию Ланна. Колонне генерала Рамбо удалось проникнуть в город, но до наступления темноты она завязла в уличных боях. А тем временем турецкие корабли высадили свежие подкрепления, которые выбили французов из Акры.

Положение французской армии становилось катастрофическим. Анализируя его, А. Манфред задавался вопросом: «Шестьдесят два дня и ночи длилась осада и штурм Сен-Жан-д’Акра; потери убитыми, ранеными, заболевшими чумой возрастали. Погибли генералы Кафарелли, Бон, Рамбо, еще ранее был убит Сулковский. Ланн, Дюрок, многие офицеры получили ранения. Не грозила ли всей французской армии опасность быть перемолотой под стенами Сен-Жан-д’Акра?» Видимо, этот же вопрос задавал себе и Бонапарт, и ответ на него страшил великого полководца. Он хорошо понимал, что длительное двухмесячное сражение под стенами Акры, в котором он потерял 1200 убитыми, 1000 умершими от чумы и 2300 ранеными [1] , проиграно и скоро это станет очевидным для всех.

1

По данным, приведенным врачом Аленом Жераром, общая цифра французских потерь в Сирийском походе составила 4945 человек.

К тому же ситуация усугублялась и другими, как внутренними, так и внешнеполитическими событиями. Великий полководец узнал, что в то время как он возглавляет затерявшуюся в азиатских песках экспедицию, в Европе создана вторая антифранцузская коалиция и разгорается новая война. А еще «султану Кебиру», питавшему после успехов Дезе надежду на окончательное покорение к маю 1799 года всего Египта, сообщили о новом грозном восстании под руководством Мавлы-Мухаммеда из Магриба, провозгласившего себя Аль-Махди – спасителем и вождем, призванным установить на земле справедливость. Его отряды овладели Даманхуром, полностью истребив там французский гарнизон. И хотя город вскоре был сожжен солдатами полковника Лефевра и доверие египтян к вождю было подорвано, страна по-прежнему была охвачена мятежом. Впоследствии именно эту причину Бонапарт назовет главной в письме к Директории, объясняя, почему он ушел из Леванта: «Природа восстания заставила меня ускорить возвращение в Египет».

На самом деле Наполеона волновало не столько восстание в египетских провинциях, сколько то, как после неудачи под Акрой сберечь армию и выйти из безнадежного положения с высоко поднятой головой? Он уже не думал о грандиозном походе в Индию, но и уйти из Сирии нужно было красиво. Осада Сен-Жан-д’Акра была снята Бонапартом 20 мая, и уже на следующий день французская армия бесшумно ушла с позиций. Но чтобы замаскировать ее отход, он велел еще в течение шести дней вести удвоенный артиллерийский обстрел крепости. В обращении к солдатам главнокомандующий много распространялся о подвигах, о славе, о победах, ни слова не сказав о подлинных причинах ухода из Сирии: «Солдаты! Вы перешли через пустыню, отделяющую Африку от Азии, с большей быстротой, чем это могла бы сделать армия, состоящая из арабов. Армия, которая выступила в поход для завоевания Египта, уничтожена, вы захватили ее командующего, парки, обозы, бурдюки, верблюдов.