Напоминание

Гравицкий Алексей Андреевич

– Тихо. Куда ломишься?

Пошли тихо, взвешивая каждый шаг.

Прислушиваясь они вышли на опушку леса. перед ними раскинулось поле.

Серое, перепаханное, с помороженной ночными заморозками землей.

трудно было сказать, что росло на этом поле, но что-то здесь сажали это точно. По всему полю бороздили серые столбики. Ходили, наклонялись, вгрызались маленькими пальчиками в промерзшую землю, что-то выкапывали.

– Господи, это же дети, - выдохнул Рик.

На его мягком, добром лице проступила гамма чувств, которую трудно было

описать словами.

– Где дети, там и родители, - холодно отметил Виктор.
– или хотябы кто-то взрослый.

Он шагнул вперед, но вдруг остановился и прислушался. Сергей тоже замер. В первый момент он ничего не услышал, а потом на самой границе слуха появился слабый, но упорно нарастающий гул.

– Самолет, - выдохнул Володька.

– И явно не наш, - заметил Виктор, который разглядывал уже хорошо различимый самолет.

– Там же дети, - Рик дернулся вперед, Виктор дернул его за плечо.

– Стой! Стой, дурак, не дергайся.

Посмотри, - он показал на столбики, но тех уже не было. Дети легли, тоже заметив самолет, и превратились в серые бугорочки, слившиеся с землей.
– Видишь, они тоже не слепые. А с самолета их еще и не увидят.

Но с самолета их увидели, а может знали, что они здесь будут и летели специально. Самолет не бомбил и не стрелял. Он покружил над полем, а потом спикировал, пролетел над серыми бугорочками и снова поднялся в высь. Над полем разлетелся детский визг полный страха и отчаяния.

– Видишь, - с облегчением сообщил Виктор.
– не стреляет.

Рик повернул бледное лицо в сторону поля. Самолет пошел в очередное пике. Снова раздался детский визг полный мольбы и страха. Самолет шел настолько низко, что можно было рассмотреть лицо летчика. На лице этом не было ни злобы, ни ожесточенности, на нем была улыбка. Улыбка человека, который пошутил и теперь весело смеется над своей шуткой, не обращая внимания на то, что окружающим не смешно. Улыбка даже не злорадная, а жизнерадостная.

Летчик провел самолет над полем, над серыми холмиками, улыбнулся детскому визгу и снова поднял самолет вверх.

– Ублюдок!

– Кто?
– не понял Виктор.

– Он, - Рик махнул рукой в сторону самолета, - да и мы тоже. Там дети, этот гад над ними издевается, а мы, четыре здоровых жлоба, в кустах сидим.

Виктор усмехнулся, но не с издевкой, а по доброму, посмотрел на самолет, который развернулся и спикировал в третий раз.

– Пошли!
– скомандовал Виктор и двинулся вперед, на открытое пространство. Никто не стал спорить. Четверо мужчин вышли из-за деревьев молча и слажено.

– Дай бог, чтобы он нас не уложил на месте, - пробормотал Виктор и вскинул автомат. Следом за ним в небо уперлись два пистолета и винтовка.

– Ну пли, что ли, - усмехнулся Виктор.

И они начали стрелять, стрелять неприцельно, неумело, не надеясь попасть. Они надеялись только на то, что заметив их летчик улетит, а если и не улетит, а расстреляет их, то по крайней мере не тронет со злости детей.

Летчик не уложил их на месте,

он даже не сразу заметил их. Он только услышал выстрелы идя в очередное, последнее в своей жизни пике. Он не знал, что для него в этот момент существовало две силы во всем мире: его самолет - огромная махина, способная уничтожить столько, что трудно себе представить и маленький свинцовый комочек, выпущенный на волю с дикой скоростью, способный уничтожить гораздо меньше, но достаточно много. Победила вторая сила.

Летчик не успел понять, что случилось.

Маленький кусочек свинца столкнулся с самолетом, пробил стекло.

Осколки полетели в улыбающееся лицо, но летчик даже этого не успел осмыслить. Девять грамм свинца пробив стекло неумолимо двинулись дальше и размозжили улыбающуюся еще мордашку. Летчик умер сразу, так и не поняв, что случилось, самолет тоже, оставшись без пилота.

Огромная машина не вышла из пике, а пролетела дальше и ниже, и грянулась о землю.

Люди на земле замерли в недоумении.

– Ох и не х...я себе, - пробормотал Виктор.

– Никогда не думал, что его можно так подстрелить, - подпел Рик.

– Во сне и не такое бывает, - обрадованно пропищал Володька.
– а потом мне везет всегда, такой уж я везучий родился.

– Во сне?
– хмыкнул Виктор.
– Во сне конечно бывает все, но только в нормальном сне, а здесь... А этот парень уже никогда не проснется, могу поспорить.

Рик понемногу пришел в себя:

– А куда дети-то делись?

И действительно от десятка фигур, блуждавших по полю осталась одна. Она робко, боязливо приближалась к ним. Рик, Володька и Сергей двинулись на встречу. Виктор пропустив первых двоих остановил Сергея, отдернул его в сторону и тихо сказал:

– Поздравляю тебя, Сережа.

– С чем?

– Ты стал волчонком, Сергей, ты убил человека.

Сергей побледнел:

– Стреляли вместе... нас четверо было.

Может это и не я, а я не попал.

– Может, - усмехнулся Виктор.
– только это все равно. Ты стрелял? Стрелял. Желание попасть, то есть лишить человека жизни у тебя было. А самолетик тут недалеко дребнулся, можешь пойти и посмотреть. Так что с почином тебя.

Сергей долго смотрел на друга, на человека, которого он казалось знал, и который стал ему таким родным и близким. Теперь он узнал еще одну грань этого многогранного, многоликого человека.

– А ты жесток, Витя.

– Поживешь с мое собачьей жизнью, еще не так оскотинешься. Под влиянием обстоятельств люди меняются, Сережа, любой человек меняется, а когда обстоятельства такие, то даже самый мягкий...

Он замолк на полуслове и безнадежно махнув рукой отвернулся. Подошли Володька и Рик. Рик вел за руку маленькую девчушку и улыбался ей самой милой улыбкой, на которую способен самый милый человек, такой как Рик. Девчушка уже совсем оправилась от испуга и тоже улыбалась большому дяде, излучавшему море обаяния. Сергей тоже заулыбался увидя их и непроизвольно сравнил Рика с Виктором.