Напоминание
Шрифт:
...Это повторилось еще раз.
Та же дымка, та же серость вокруг, только зеркала больше не было.
Сергею очень захотелось проснуться.
– Тебе это не светит, - истеричности в голосе поубавилось, зато появилась издевка.
– Что?
– Не проснешься ты, пока я с тобой не закончу.
– Это как понимать?
– Ха-ха, поговорить я с тобой хочу, - голос несся отовсюду, это действовало Сергею на нервы.
– Наговорились уже, - мрачно заметил Сергей.
– Нет, отчего же. Ты приятный собеседник, хотя зеркало и раздолбал. Мне интересно с тобой поговорить
– А мне с тобой не интересно. Не хочу я тебя видеть и говорить с тобой не хочу.
– Хамишь?
– Нет.
– Что с тобой? Где твое любопытство, где сила воли? Они ведь были у тебя в прошлый раз. Что произошло?
– Я устал. Уйди, оставь меня. Хоть ты оставь меня в покое, у меня и так проблем хватает. Не хочу я ничего.
Не надо мне ничего, нет. Нет! И разговоры мне эти надоели. И ты мне опротивел.
– Ты опротивел сам себе.
– Опять? Ну и хрен с тобой, у меня нет сил спорить. Уйди!
– Я не могу уйти. Я это ты сам. Ты не можешь бежать от себя.
– Пшел вон!
– закричал Сергей. Раньше он мог разбить зеркало, теперь он не мог ничего. Что можно сделать с голосом? Не слушать! Точно, это так просто. Сергей заткнул уши. Голос прозвучал в его мозгу:
– Напрасные хлопоты, ха-ха. От меня так не закроешься, не отгородишься.
– Уйди, скотина!
– Что-о-о?
– голос дико взревел, взорвался, в него вернулась прежняя истеричность.
– Да как ты смеешь, козявка, так со мной разговаривать? Как ты смеешь так говорить с Богом? Я...
– Ты говорил, что ты не Бог, ты говорил, что Бога нет, - спокойно отозвался Сергей.
– Ну да, нету, - в голосе послышалась растерянность.
– Я и не говорил, что он есть.
– А это мы сейчас разберемся, есть Бог или нет. У меня к тебе просьба, мой друг Виктор хотел с тобой повидаться, пригласил бы ты его сюда, а?
– Нет!
– отрезал голос.
– Отчего же?
– Нет и все!
– Ну хорошо, - разозлился Сергей.
– Хорошо, тогда я сам. Ведь это сон, а во сне могу делать, что левая задняя пожелает.
Он вспомнил, как в детстве во сне, убирал из своих снов все страшное и неприятное, когда от этого страшного просыпался посреди ночи. Он представил себе Виктора.
Никакой уверенности в Сергее не было, была только злость, но неожиданно рядом появился полупрозрачный силуэт, стал крепнуть.
– Нет!
– вспискнул голос.
Силуэт стал проявляться увереннее, становился все четче. Сергей обрадовался, но тут силуэт друга растворился в воздухе, исчез.
– А я ошибся, - голос хихикнул.
– Ты силен, очень силен. Но для того, чтобы спорить со мной на таком высоком уровне, как ты попробовал, нужна не только сила.
– Уйди, оставь меня со своей философией, достал, - Сергей снова почувствовал себя усталым.
– Уйди, не хочу тебя видеть.
– А чего ты хочешь?
– Ты и сам знаешь это лучше меня.
– И все же?
Сергей задумался, а хочет ли он сегодня того, чего хотел вчера.
– Вот именно, так чего ты хочешь?
– Ничего, нет. Оставь меня. Прекрати, перестань, я не могу так больше. Зачем? Зачем тебе все это надо было?
Остановись, дай людям покоя.
– Еще не время, пусть люди сами
– Завоюют? А почему они должны его завоевывать? Он у них был, а ты его отнял. За что?
– Я уже говорил.
– И все же, скажи. Скажи откровенно.
Зачем ты это сделал? За что ты нас наказал?
– А ты уверен, что это наказание?
Сергей промолчал. Голос тихо усмехнулся, продолжил с грустью:
– В 1941 году началась война. Страшная, кровавая, отчаянная, но люди тогда поверили в себя. Вера в себя - это важно, но впрочем об этом я уже говорил. А потом война кончилась. В 1945 году. Люди живут недолго, память чуть дольше. То поколение, которое помнило войну не понаслышке, а пережило ее, то поколение не забыло. Дети их тоже помнили, даже Помнили. Да это была Память, а не выученные главы из учебника истории. Но прошло лет пятьдесят с небольшим...
– голос замолк, Сергей слушал тишину, потом голос продолжил.
– Внуки тех, кто пережил войну, уже не сохранили той Памяти. Знаешь, День Победы праздновали, но праздновали не саму Победу, а красное число на странице календаря. Праздник начал терять свой смысл, он стал еще одним безликим поводом выпить. Парк Победы, огромный мемориал, дань Памяти, стал превращаться в парк развлечений.
Памятники... Ну, например, памятник защитникам неба какие-то сопляки расписали х...ями, названиями модных рок-групп и отношениями между Машей и Сашей. Обидно! Хотя "обидно", это не то слово. Замысел родился сам по себе. Если что-то забыто, то об этом надо напомнить.
Но я ждал, думал опомнитесь. Куда там. Вы не только забыли, вы стали забывать умышленно, вычеркнули, отреклись, предали и прокляли. Я подождал круглой даты и напомнил. То, что с вами теперь происходит, это не та война. Это не историческая хроника, да и не может быть такой. Это всего лишь напоминание. И ты хочешь, чтобы я остановил это все? Нет! Теперь вы остановите это сами. Сами, без помощи Бога, царя, президента, науки и техники. Вы остановите это сами, на одной только вере в себя. А не остановите, вам же хуже.
Голос прервался, Сергей думал о нем теперь, как о чем-то большом и могучем, грустном и не злом, переживающем за беды человечества больше, чем само человечество. Нет добрым обладатель голоса не был, он был жесток, но он не был и злым.
– Все, - голос звучал теперь мягко и устало.
– Извини, что поговорить с тобой мне не удалось... Не удалось так, как хотелось, но... Знаешь, это не разговор с кем-то кто выше тебя, это всего лишь сон. Постарайся забыть его, Сережа. Забудь, память об этом разговоре не принесет тебе никакой радости, забудь.
Дымка стала таять, Сергей почувствовал, что сейчас проснется.
– Нет, стой! Подожди! Пожалуйста, не уходи. Ну задержись, задержись хоть на минуту.
– Нет, не хочу и не могу. Забудь этот идиотский сон, забудь. Это просто разговор с самим собой. Это всплеск больного разума. Это сон, нормальный сон, который мало кому был дан за последние годы. Забудь.
Сергей не мог забыть. Он мог попробовать забыть того визгливого, истеричного насмешника с дикой улыбкой и масляными пятнами вместо глаз, но он не мог забыть этого, большого, грустного, бесконечно человечного, хотя и жестокого.