Направление в ад
Шрифт:
– Вы бы не могли ввести нас в курс дела, что же произошло с могильником?
– Галина Матвеевна, - начал тот, осторожно поглядывая на меня, - вчера обнаружила отклонение показаний приборов с датчиков укрепленных на стенах внутри могильника. У нас появилось опасение, что стенки могильника где-то разрушены...
Он замолчал. Я и все остальные ждал продолжения.
– Конечно, надо бы обследовать эти участки и если действительно есть разрушения, то загерметизировать все щели.
– То есть, вы хотите сказать, - начал подполковник, - туда, в это пекло надо послать
– Да, - Сергей Павлович кивнул головой.
– Что будет, если мы оставим все так как есть?
– спросил я.
– Что нам грозит?
– Когда выбирали место для взрыва атомной бомбы, то не приняли во внимание геофизическое состояние этого района, - заговорила Галина Матвеевна.
– Находящаяся в 7 километрах от сюда река имеет подводные стоки, растекшиеся по всем трещинам, возникшими после взрыва от перенапряжения почвы. Я предполагаю, что часть этих вод обхватила, как артерии, внешний обвод стеклянного шарика могильника. В результате за оболочкой образовались пустоты и провалы, а колебания сбрасываемых предметов или может быть само попадание тяжелых вещей на эти места вызвало трещины, а может быть даже и разрушения. Дело в том, что вода попав внутрь могильника, станет радиоактивной и после этого, соответственно, река будет питаться радиоактивными отходами, а почва вокруг могильника начнет извергать десятки, а может и сотни рентген.
– Я получила только что последние данные, - вдруг сказала Ирочка-инженер.
Симпатичное лицо с выбивающимися кудряшками каштановых волос из под белой шапочки.
– Там уже зафиксировано наличие воды. Часть датчиков вышло из строя.
– А разве от радиации датчики не выходят из строя?
– спросил я.
– Смотря какие. Но наши, под свинцовым покрытием, нет.
– Товарищ полковник, - обратился к начальнику спец тюрьмы мой заместитель, - дайте заключенных, пусть посмотрят, что там произошло.
– Не дам, вы уже месячный лимит расхода людей перевыполнили. Ждите следующего месяца, я тогда вам подкину человек десять.
Моя голова стала чего-то плохо соображать, причем здесь расход людей.
– Но сейчас же экстренный случай, полковник.
– У вас в подчинении 250 рабочих, вот и используйте их, а у меня в результате опытов, уважаемого Сергей Павловича, только за последний квартал списано 56 человек.
– Но это было государственное задание, - спохватился Сергей Павлович.
– Мне наплевать. В тюрьме сегодня только 213 человек, а пополнение происходит два раза в год. Мы только что получили 61 единицу, это полугодовой приход, а уже за три месяца потратили больше половины.
– Вам-то какая забота о них. Пожалели, называется, - обозлился мой заместитель.
– Они должны быть покойниками давно. Государство их списало, а вы как с детьми малолетними с ними нянчитесь. И потом, поймите, обстановка в поселке такова, что рабочие, уже на взводе и могут натворить здесь безобразий больше, чем ядерное излучение и стоит ли их привлекать к такой работе. Дайте лучше смертников, которые должны умереть.
– Не надо было стрелять в людей, - вдруг сказал теоретик Ковров, тогда бы не было такой напряженки.
–
– Кто бы не был, но скотом не стал.
– Мне вас жаль, Ковров. Вы даже будучи за проволокой ничего не поняли, а теперь когда вас освободили, вам опять хочется за проволоку.
Наступила гнетущая тишина. Первым разорвал ее полковник Фролов.
– А чего мы спорим, у нас есть новый начальник гарнизона, пусть он и решит.
Все обернулись ко мне.
– Хорошо, - сказал я, - Вы полковник, предложите зекам, кто спуститься вниз и осмотрит повреждения, получит освобождение. Все будет добровольно.
– Но я не могу этого сделать. Мы еще никого не освобождали, мне не позволяют освободить их инструкции и приказы.
– Считайте, что это приказ.
– Слушаюсь.
– Все равно, это покойники, - сказал Ковров, - они получат такую дозу, что после освобождения сразу попадут в больницу, а там в могильник первой площадки или у нас.
– Неужели у нас нет скафандров, снижающих проникновение радиации?
– А их сертифицированных в России нет. Каждое учреждение делает свою защитную одежду. У нас также есть свои разработки, несколько типов экспериментальных скафандров, но они в основном не доделаны или не укомплектованы.
– Так сделайте, укомплектуйте. Рассчитайте, только на пределе, сколько времени должен находиться человек внизу чтобы выжить и с какой скоростью надо его опускать и поднимать. На основе полученных данных, модернизируйте конструкцию скафандра с полной системой жизнеобеспечения и организуйте его транспортировку вниз, с разведчиком. Постарайтесь так же переделать подъемник.
– Для переоборудования такого скафандра у нас нет времени, я и так уже не выполнил план, сорвал правительственную программу, - возразил Генералов.
– Если через три дня его не будет, я спущу в могильник вас и всех, кто к этому причастен, вместо зеков.
Наступила жуткая тишина. Шарафов неприязненно поглядел на меня. Женщины смотрели из-под лобья.
– Вы не имеете на это никакого права, - уже охрипшим голосом сказал начальник исследовательского центра.
– У меня здесь слишком много прав. Через три дня я опять у вас. В могильник ничего пока не сбрасывать. Пойдемте подполковник, покажите мне все остальное хозяйство.
– Вы ко мне зайдете?
– спросил Фролов.
– Да.
– Здесь у нас исследование новейшей техники и вооружения, - объяснял мне подполковник.
Мы шли по подземному коридору и уперлись в громадный зал. По центру стоял необычный танк, без пушки, но со спаренной ракетной установкой, он был обработан непонятным серебристым составом. Вокруг него ползало несколько человек в халатах.
– Танки, бронетранспортеры, всех новейших разработок, проходят здесь. За тем бетонным люком мощные нейтронные пушки, занимают почти целую подземную галерею, создавая имитацию потоков при атомном взрыве. Здесь, например, вот этот танк готовят, а потом отправляют туда. Там он облучается некоторое время, а потом его прямым ходом, который, к стати, с другой стороны, отправляют в могильник.