Направленный взрыв
Шрифт:
— Знаю, ты изобрел! Знаю, Федор Устимович, и завидую белой завистью тебе! — Федя Полетаев принялся пьяно рыдать, уткнув лицо в ладони, у него это получилось вполне натурально.
— Откуда знаешь? — резко спросил Кузьмин.
— От Кошкина, конечно. Ты гений у нас, Кузя. Скромный гений в сумасшедшем доме, а я… Я ноль без палочки, — рыдал Полетаев.
— Ну, Кошкин, я ему скажу пару ласковых, — недовольно пробормотал Кузьмин.
— Федор Устимович, а что за соединение ты синтезировал?
— Федя, хватит, ступай лучше, успокойся, выкупайся в проруби, ведь ты у нас морж, приведи себя в порядок, одним словом!
— А кто колет твое изобретение, Нинка или Кошкин, или это микстурка такая, выпил — и сразу все вспомнил?.. — вдруг перестав рыдать, засмеялся Полетаев.
— Названия пока нет, да и незачем мне слава, «кузьминит» какой-то придумал… Все мои маленькие открытия под номерами. Просто и скромно, препарат № 9, вот как называется. Однако ты собирался Найденова поздравлять, но, вижу, ты уже не в состоянии… Ладно, давай я тебя до дома провожу. — Кузьмин подошел к Феде Полетаеву, стараясь поднять его из кресла.
Но Федя тут сам вскочил:
— Не надо меня топить в проруби! Никуда я не пойду! Меня Найденов ждет, — сказал заплетающимся языком Полетаев и, забрав бутылку со стола, вышел от Кузьмина, услышав за своей спиной облегченный вздох главврача.
«Эх, плачут по мне Большой и Малый театры, вместе взятые, — думал Федя Полетаев, на нетвердых ногах передвигаясь по коридору. — Как я разыграл актерский пасьянс, пальчики оближешь! И откуда только такие таланты взялись? Ведь он поверил мне, поверил!»
На третьем этаже, под бывшим соборным куполом, Полетаева уже ждал прапорщик с ключами.
Он открыл железную дверь, обитую черным дерматином. В двери вместо традиционного зарешеченного окошечка был круглый дверной глазок, только направленный не наружу, в коридор, а в комнату, внутрь.
Заглянув в глазок, Полетаев увидел, что блондинистый парень, Василий Найденов, в задумчивости сидит за компьютером.
Когда дверь открывалась, Найденов даже не повернул головы.
— Здравствуйте! Почему нас никто не встречает? Почему нам никто не рад?! — закричал с порога Федя.
Найденов даже вздрогнул от неожиданности:
— В чем дело? Я задумался. Что, уже обед? Я не хочу…
— Нет, не обед, а кое-что получше. — Федя Полетаев вытащил из-под накинутого на плечи белого медицинского халата бутылку коньяка и потряс ею в воздухе: — Я от имени и по поручению нашего многоуважаемого главврача пришел поздравить с Новым годом, — улыбался Полетаев. Он обратился к прапорщику, стоявшему в дверях: — А ты, Сидорыч, пост оставил, шел бы ты,
— Пожалуйста, — пожал плечами Сидорыч и повертел связкой ключей на пальце. — Позовешь меня, Федор Иванович, когда вы тут оприходуете, — сказал прапорщик и закрыл дверь, оставив Полетаева вместе с Найденовым в его роскошной камере: с дверью, ведущей в маленькую ванную комнатку с унитазом, с коврами, которые медсестры пылесосили раз в три дня; с горшочками герани, стоящими на полу. Василий Найденов в некоторой растерянности стоял возле стола и тер двумя пальцами переносицу, он был явно смущен непрошеным гостем.
— Я вообще-то не любитель, но раз уж Новый год… А почему Федор Устимович не пришел?
— Он занят, Вася, — уже совершенно трезво сказал Полетаев. — А я свободен. Я знаю, Вася, что ты мужик наш, жалко, что я не твой лечащий врач, — говорил Федя, прохаживаясь вдоль стеллажа с книгами и рассматривая названия на корешках. — Да, умный ты, шибко умный, как сказала бы моя бабушка…
Найденов уже принес два обыкновенных граненых стакана и, отодвинув клавиатуру компьютера, поставил на полированную поверхность стола.
Полетаев подошел вплотную к Найденову и шепнул ему на ухо:
— У тебя тут ушки торчат из стен?
Лицо Найденова вытянулось от удивления:
— Нет, конечно, а с чего ты взял, Федор Иванович, кажется…
— Васек, зачем Федор Иванович, просто Федя я. Ты уверен, что здесь чисто?
— Абсолютно, — пожал плечами Василий. — А что случилось?
— Ничего, Вася, хорошего не случилось, — внезапно помрачнев, сказал Полетаев, открывая коньяк и разливая в стаканы по половине. — Закуска у тебя есть?
— Найдется, — Найденов внезапно засуетился, стал вытаскивать из холодильника алюминиевые тарелки с остатками пищи, накрытые сверху чайными блюдечками. Достал банку шпротного паштета, масло в масленке, замерзший хлеб тоже вынул из холодильника и все это расставил на столе рядом со стаканами.
Полетаев придвинул к столу пластмассовый стул с металлическими ножками и уселся на него.
Вася поднял стакан с коньяком, понюхал, поморщился:
— Ну что, с праздничком, что ли?
— Давай за все новое в этом новом году. Чтоб все у нас было новое: и работа, и место жительства, и вообще… все, — совершенно серьезно, пытаясь донести до Найденова подтекст, сказал Полетаев, и они сдвинули стаканы.
Выпили. Полетаев крякнул, но закусывать не стал. Василий закашлялся и, схватив пальцами масло, стал его, замерзшее, кусать, чтобы заесть.
— Давно не пил я, надо признаться, — сказал Найденов.
— И баб наверняка давно к тебе не водили, — усмехнулся Полетаев.