Напряжение растет
Шрифт:
– Я подумал, что ее может кто-то украсть… – привел довод в свое оправдание.
– И спер сам.
– Если вещь может украсть плохой человек, то хороший должен сделать это первым! – поучительно поднял я палец. – Чтобы отдать потом, конечно.
Руслан резко шагнул в мою сторону, да так, что я аж зажмурился. А когда открыл глаза, он уже выудил флешку и методично разламывал ее в руках. Железо! Руками! Тоже так хочу.
– Подпись скомпрометирована, так что была отозвана днем раньше, – сухим и спокойным голосом, совсем
– Хорошо, – завороженно качнул я головой, удивляясь несоответствию в поведении и совсем не зная, чего ожидать.
– Ты ведь понимаешь, что все это, – указал он на раскрошенные обломки железа и пластика на ковре, – просто так тебе не пройдет?
– Да, – понурился я.
– Сейчас ты дашь мне обещание, что будешь во всем слушаться свою новую соседку по парте.
– Мм, а…
– Никаких возражений слушать не желаю! – категорично махнул он рукой.
– Обещаю, что буду прислушиваться, – вздохнул я.
– Надеюсь, ты осознаешь, что это твой последний шанс… проявить разум. – Руслан смотрел исподлобья, скатывая в горошину то, что осталось от носителя информации.
– Да…
– Иди.
– До свидания!
– Через дверь иди.
– Ладно…
Как-то неловко все вышло…
– Максим, – задержал меня голос на пороге, – насчет соревнований…
Я обернулся и вопросительно посмотрел на него.
– Не переживай сильно. Если все пройдет успешно, в следующем году поучаствуешь. – Чуть виновато посмотрел он на меня.
И обломки куда-то подевались с ковра. Будто и не было ничего…
– У меня планы на этот год, – расправил я плечи.
– А как же нога?
– Как раз заживет, – уверенно хлопнул я тростью по носку ботинка. – Месяц до полигона.
– Там новый регламент на первом этаже вывесили. Первый этап соревнований через неделю. Танцы.
– Хм, – посмотрел я на ногу. – Ладно.
– Ладно? – вскинулся он. – А как же гипс?
– Есть варианты, – пожал я плечами. – Скажем, если у всех будет гипс…
– Максим!
– Я просто предположил! Да не переживайте, выиграем. Я ведь не один буду.
Не мне же все на себе тащить! Приз – он на всех рассчитан. Интересно, а какой он? Хотя ведь не в нем дело – главное с Пашей помириться.
– Кхм, – закашлялся Руслан чуть смущенно. – Понимаешь, там не только это нововведение. Я просто думал, что хватит и первого.
– Вы не хотите, чтобы я участвовал? – догадался и как-то разом погрустнел.
– Участвуй, конечно! – вскинулся он. – Просто… Вторая причина… она гораздо болезненнее. Стоимость регистрации каждой команды – двести миллионов…
– Я слышал, для княжества сделали исключение? – уточнил холодно.
– Верно, с нас не возьмут ничего. Поэтому мы берем залог в двести миллионов с каждого участника. С возвратом, разумеется.
– Н-но…
– Вот когда ты устраиваешь игру, ты ведь сам выбираешь, с кем тебе будет интересно? Тут то же самое. Организаторы хотят играть с теми, у кого есть двести миллионов, – развел он руками. – Нам сделали непрозрачный намек, что будет невежливо нарушать финансовый ценз.
– Да какая разница, сколько у человека денег? – возмутился я.
– Деньги равны связям, военной мощи, возможности мстить и отстаивать свои права. Это сделано для того, чтобы участники не смотрели на команды нашего княжества сверху вниз и не позволяли себе подлости по отношению к ним.
– То есть надо двести миллионов? – отбросив ненужные подробности, подвел я черту.
– Увы. Думаю, в следующем году условия станут помягче, – успокаивающе произнес он.
– И если они будут, то вы обещаете записать меня в команду и не мешать? – настоял я на всякий случай.
– Обещаю, – грустно улыбнулся он.
– А это сколько килограмм денег?
– Мм, не знаю даже, – запнулся Руслан. – Килограмм двести?
– Отлично! Всего наилучшего!
Приободрившись, закрыл за собой дверь и выудил из кармана сотовый.
Чуть опешивший (впрочем, как после каждой беседы с Максимом) Руслан Артемьевич мотнул головой, выгоняя из ушей странные, явно послышавшиеся слова:
«Алле? Толик? Как там с заводом? Еще полгода на проект? Отлично! Грузи на «газель» двести миллионов и вези ко мне… Это килограмм двести-двести пятьдесят, весы там найди. Мне на месяц, есть верное дело. Ага, жду».
Потому что у ребенка не может быть двести миллионов! И их нельзя возить на «газели»!
Нет, ему точно послышалось. Или не послышалось? Тогда что за завод? И какой еще Толик? Нет у Самойловых никаких заводов, Толиков и двухсот миллионов на счету! О последнем Руслан знал точно, оттого обещание давал с легкой душой.
Значит, показалось.
И вообще – у него нога! Которую, посовещавшись, было решено лечить традиционными методами, чтобы Максим в полной мере ощутил ответственность за свои поступки. Ну и потому, что с ограниченной мобильностью Максим менее опасен для окружающих. Руслан скептически посмотрел на раскрытое окно и признал последний довод довольно наивным.
В общем, по всеобщему молчаливому согласию соревнования должны были состояться без Максима. Руслан искренне считал – к лучшему. Слишком жестокими могут быть высокородные дети: уровень опасности, особенно с такими призами, запредельно высок. Заодно три специально подготовленных клановых отряда не обидят его, выиграв.
Да и что переживать – не найдет он двести миллионов. Так что все нормально. Все будет хорошо.
Руслан поймал себя на том, что говорит успокаивающие слова вслух, как мантру, перемежая глубоким дыханием.