Напряжение
Шрифт:
Я ему сказала, чтобы больше таких вещей не было. Он обиделся. Но вчера приходил снова ко мне, а я с ним не разговаривала. Он посидел, посидел и ушел. Пусть мучается, их нельзя жалеть. Мама говорит, что мужчинами надо руководить.
Смешно, Маришка, на влюбленного Петра смотреть. Он делает все, что я захочу. А я специально придумываю всякие вещи.
Мама, конечно, знает о нашем романе. Я ей все рассказываю. Папе же мы ничего не говорим, но он догадывается. Но молчит, точно не его дело.
Петька очень хороший, только иногда зазнаётся. У него есть значок ворошиловского стрелка,
Мне он нравится, но я пока не подаю вида, что влюблена в него. А то совсем возомнит о себе.
Заниматься он мне не мешал. Испытания сдала. В табеле у меня два «оч. хор.» - по немецкому и физо, три «уда» - по химии, алгебре и геометрии, а остальные - «хоры».
С будущего года у нас будет десятилетка. В Ленинграде тоже такие школы будут?
Маришка, пришли мне свою карточку. Снимись обязательно в твоем новом платье. А я тебе пришлю свою.
Ну вот, пока все. Ты не сердись за мои короткие письма. Я совсем не умею их писать. Хочется рассказать много, а как только сажусь за стол, все из головы вылетает. До свидания. Не забудь о моей просьбе. Свое фото вышлю тебе в следующем письме. От папы и мамы привет и самые лучшие пожелания.
Целую крепко.
Твоя Зойка.
Марина Гречанова - Зое Бакеевой
Ленинград, 5 сентября 1934 года
Дорогая Зоя!
Вот и начали мы с тобой снова учиться. Только совсем по-разному: ты в школе, а я в ФЗУ. Нам теперь все говорят, что мы - рабочий класс. Интересно, правда? А ты - интеллигенция. Но это нам не помешает дружить. Как ты думаешь?
Ты спросишь, конечно, довольна ли я? Сто раз отвечу «да». Правда, я всего здесь пять дней, но мне нравится наше ФЗУ. Оно напоминает сразу и школу, и завод. Занимаемся в классе, потихоньку знакомимся с производством. Заводище такой большой - цеха, цеха, цеха. У нас уже была общая экскурсия. Мы посмотрели все: как плавится металл, как он застывает в формах, потом обрабатывается и превращается в самые различные предметы. Может быть шестеренка, вал для трактора - все, что захочешь. Есть цех, где выпускают кастрюли. Такой формы, как была у вас, - с одной ручкой. Никогда не думала, что поступлю на завод, где делают эти кастрюли. Только эмалью их покрывают в другом месте, возят куда-то.
Да, Зойка, я тебе не написала, что живу сейчас, в общежитии при заводе. В комнате нас пять девушек. Пока не ссоримся.
Тебе покажется неожиданным и, может быть, даже легкомысленным этот шаг. Нет, я все обдумала. Конечно, лучшей семьи, чем семья дяди Паши, нельзя себе представить. Дружная, жизнерадостная. Я ни разу не заметила, чтобы кто-нибудь на кого-нибудь кричал, ругался. Сам дядя Паша просто изумительный человек. Настоящий большевик.
Пришла я как-то домой, смотрю, у нас сидит какой-то незнакомый мужчина. Одет неважно, лицо усталое, мрачное. Тетя Сима - на кухне, ребят не было дома, а дядя Паша должен был вот-вот прийти с работы. Я даже подумала,
«Вы дочка его будете?» - спрашивает меня. «Нет, - отвечаю, - знакомая. А вы?» - «Тоже вроде как знакомый».
Тут входит дядя Паша. Как увидел гостя, подошел, руку ему протянул, спросил, как дела.
Василий Тимофеевич (так звали гостя) вскочил, обрадовался. «Хорошо, - говорит, - лучше всех. В гараже работаю. Жинку приискал».
Дядя Паша - к шкафчику. Достал бутылку с тминной (он всегда ее для гостей бережет) и к столу.
«Вот это, - говорит, - дело. Давай по рюмочке, а потом пообедаем».
Тот отказывается. Но потом тетя Сима пришла, и мы все стали обедать. Дядя Паша все расспрашивает, как на работе, да кто его жена, что делает.
Когда встали из-за стола, Василий Тимофеевич вынул деньги и говорит:
«Должок я тебе принес, Павел Евгеньевич. Выручил ты меня здо?рово, спасибо. Надо рассчитываться».
Дядя Паша поморщился, сказал, что не торопит и может подождать, а потом попросил показать расчетный листок. Повертел бумажку, вернул и согласился взять только 50 рублей, а остальные в следующий раз.
Гость и слышать не желает, а дядя Паша - на своем: «Не хочешь - совсем не возьму». Тому и пришлось согласиться.
Когда он ушел, я спрашиваю: «Кто это приходил? И почему ты от него денег не взял?» Он засмеялся: «Ты не разберешься, старые у нас с ним счеты». И ушел к себе.
А меня любопытство заело: кто же все-таки был у нас? На следующий день пристала к тете Симе, чтобы она мне рассказала о госте. Она меня обняла, посадила на диван. Тут я все и узнала. Оказывается, это был очень известный раньше вор. Его все время ловили. Он отсидит, а потом за старое принимается. Дядя Паша его много лет уже знает.
Года три назад он снова попался. И вот недавно его выпустили из тюрьмы. Встретил его на улице дядя Паша как старого знакомого, спросил, что тот думает делать: работать или за прежние дела приниматься? А он ответил, что хотел бы на работу устроиться, надоело мотаться по свету - ни дома, ни семьи, да, мол, не может: пошел на завод, заполнил анкету - не взяли, испугались. Пошел на другой - тоже. А жить-то надо.
Дядя Паша и давай устраивать его на работу. Поругался с директором завода, и тогда приняли Василия Тимофеевича. А чтобы он мог жить первое время до получки, дал ему взаймы свои деньги. Вот он и приходил отдавать. А расчетный листок дядя Паша смотрел, чтобы узнать, сам ли он заработал деньги и сколько. Когда такой человек становится на ноги, очень важно, чтобы у него деньги были свои, заработанные.
Ты подумай, Зойка, как это все замечательно, правда? Ведь он мог и не устраивать на работу, и не давать денег! Тетя Сима говорит, что он всегда так делает. Но не любит об этом рассказывать.
Я безумно рада, что поговорила с тетей Симой. И про себя дала клятву, что обязательно буду помогать людям, как дядя Паша. Нужно всегда стараться понять, что чувствует человек, как бы ты вела себя на его месте и в его положении. По-моему, помочь человеку очень приятно, даже в маленьком деле. Так ведь, Зойка?