Напряжение

Глава первая.

Год «ч», территория бывшей России.

Мужчина в сером комбинезоне, странно топорщащемся на нем, услышав, еле слышный писк смартфона, сунул руку в один из многочисленных карманов униформы, достал плоское, черное устройство, и, отбив четыре цифры пароля, скосился на посветлевший экран.

Чат-бот телеграмм-канала «Пилорама» светился значком новых сообщений.

Неизвестный пользователь, чьи данные были только у админа чата, а половину аватарки занимали лопающиеся от филлеров, губы, написал «Девочки, у третьего подъезда дома номер восемь уже двадцать минут стоит машина с тремя бородатыми

Владелец смартфона, на серых контр-погончиках комбинезона которого, тускло отсвечивали в свете уличных фонарей, лычки сержанта, прикрыв ладонью объектив нагрудной камеры, коротко хохотнул, после чего поднес экран смартфона к лицу водителя:

— Гляди, какая телка!

Водитель скосил взгляд от дороги, внимательно прочитал пришедшее сообщение, после чего скорчил гнусную рожу:

— Был бы я моложе лет на…дцать, я бы с ней закрутил, скажи?

После чего экран смартфона переместился назад, где с ним ознакомился третий член экипажа.

Джип «Махиндра гурка», что на заводах далекой Индии, старательно собирали усердные и скромные роботы, в специальном, полицейском исполнении, шурша рубчатыми покрышками, не торопясь, двигался по, заставленным машинами, дворам многоэтажек жилого комплекса «Бревно-доска бизнес плюс эко», что раскинулся на месте заливных лугов, на берегу реки. Странное название жилой комплекс получил от бригады креативщиков, что в недобрый час прибились к строительному холдингу, по мигрируя из сети кафе этнической кухни на релокацию в Бангладеш, страну, знаменитую недорогим питанием и проживанием, отлично подходящую для молодых, творческих личностей. Джипы же были поставлены в Город грантом Европейского союза для борьбы с международным наркотрафиком. Памятую о этом целевом гранте, начальник управления полиции каждый день требовал от подчиненного личного состава изъятий весовых партий наркотиков.

И вот одна из таких индийских машин, не торопясь, катилась по ночным дворам, казалось бы бесцельно, но, очевидно, только по воле слепого случая, через несколько минут, закатилась на площадку дома номер восемь жилого комплекса. Держа постоянно одну и туже скорость, джип неспешно катил, пока старший машины не ткнул пальцем в длинный темный седан, из открытых окон которого гремела музыка.

— Притормози.

Джип, скрипнув тормозами, остановился. Старший вылез наружу, медленно пошел в сторону автомобиля любителей музыки. Полицейский с заднего сидения, а это, судя по обилию световозвращающих надписей на груди, спине и боках комбинезона, были именно сотрудники полиции, занял свое место у заднего бампера «Гурка», одновременно наблюдая за машиной ночных меломанов и сканируя окрестности внимательным взглядом, перехватив поудобнее компактный пистолет-пулемет с шнековым магазином под стволом.

В машине сидело три любителя музыки — молодые парни, лет двадцати пяти, как пишут в ориентировках ФБР и Интерпола, кавказской внешности, с покрытыми кучерявыми клочками волос лицами и наглыми, темными глазами.

— Добрый вечер, молодые люди! — сержант, стараясь не перекрывать линию стрельбы автоматчику, встал позади передней двери автомобиля, напротив широкой стойки. И если обитателей передних сидений автомобиля сержант, своим нехитрым маневром, обвел вокруг пальца — чтобы стрелять в него, им придется неловко изворачивать голову, торс и руки назад, то пассажир заднего сидения, чей размытый силуэт был виден сквозь затемненное стекло, мог совершенно спокойно держать полицейского на мушке.

— Что хотел, начальник? — не отвечая на формальное приветствие, выдохнул на полицейского густую смесь приторно –сладких запахов, пассажир переднего сидения.

— Музыку включите, пожалуйста, время

— Господин полицейский, назовите номер и дату заявления! — обладатель клочковатой бородки издевательски заулыбался.

— Какого заявления?

— Я учусь в Европейском колледже, на лоера, поэтому, в отличии от вас, знаю, что с прошлого месяца ночной шум является мелким правонарушением частного обвинения, поэтому, если вы хотите, чтобы я отвечал на ваши вопросы, вы обязаны назвать данные заявителя, так как вправе знать, кто и в чем меня обвиняет. Ну, я жду.

— Я вам не сказал, что имеется заявление…- сержант смутился: — Но сейчас…

— В таком случае я вас не задерживаю…- парень в машине сделал движение ладонью, как будто отгоняет от себя дым, после чего повернулся к радостно скалящим зубы соплеменникам и выставил ладонь.

— Хорошего вечера. — Хлопнув ладонью по крыше седана, изобразив, что последнее слово осталось за ним, сержант двинулся обратно в сторону «Гурка».

Хлопки ладошек и издевательский смех сержант слышал уже спиной.

Хлопнули двери полицейского джипа, двигатель коротко взревел, и индийская «канарейка» проехала мимо черного седана, с улыбающимися пассажирами. Сержант сохранял каменное лицо, пока они не удалились от третьего подъезда, после чего не выдержал и ударил кулаком по передней панели.

— Ты чего? Оштрафуют же! — водитель кивнул на зеркало заднего вида, с которым была совмещена камера, которая писала все, что происходило в машине.

— Да насрать! Достало уже все! Как дальше работать?

Внесенные в прошлом месяце изменения в ряде статей Административного кодекса, на первый взгляд, незначительных, перевернуло очень многое в работе полиции. Подавалось все на почве сближения законодательства страны с Европейским, но это сближение было очень странным. Так теперь, категорически запрещалась необоснованная проверка документов. Обоснованным было проверить документы только в том случае, если имеются признаки совершения человеком преступления, например, окровавленный нож в руке. А вот плазменная панель в руках гражданина к таким не относилась, только в совокупности с монтировкой. И ночной шум теперь перестал быть делом государства, и отправление естественных надобностей в общественных местах, а также совокупление в этих местах стало делом не государственного, а частного обвинения, то есть полиция имела право вмешиваться только в случае наличия заявления от другого гражданина, чувства которого оскорблены. В общем, как писала сестра сержанта в своем статусе в социальных сетях «Все сложно.» У сержанта было ощущение, что правовые нормы, принимаемые союзным государством, как передовые, европейские, попадают в Союзное государство с отставанием лет на десять-пятнадцать, как «беушные» трамваи из столицы в провинцию, вроде бы, после капитального ремонта, но, все равно, сильно протухшие.

Два года назад сержант, решивший в первый раз съездить в Европу, а именно в Чехию, попить местного пива, сидя в уличном кафе на площади Павлова, и пытаясь понять, в чем прелесть этого знаменитого вепрева колена, попал в облаву, и видел, как чешские полицаи волокли, скованных в наручники, ревущих от боли, парней и пенсионерок, задержанных именно за отсутствие документов. И быть бы сержанту битым и помещенным в каталажку, так как свой паспорт он благополучно оставил в чемодане в гостинице. Но он догадался показать патрульным свою фотографию на телефоне, где он был снят в форме, при оружии, на фоне, разрисованной, полицейской «Десятки». Здоровенные парни в черной форме, посмеялись, сделали сэлфи с русским коллегой, и пошли дальше, творить добро, а сержант облегченно выдохнул и больше из номера гостиницы без паспорт не выходил.