Наречённая ветра
Шрифт:
— Вот и хорошо. А вы ступайте за мазью.
Стоило лекарю скрыться за дверью, как Шанари проворно достал из-за пояса маленькую коробочку с крошечными прозрачными гранулами. Ловким движением он высыпал содержимое коробочки на ладонь, слегка встряхнул, а затем, после краткого размышления, высыпал половину обратно. Оставшуюся же половину он бросил в ступку с травами и принялся толочь с неимоверным усердием.
Глава 4
В поисках правды
— Простите, ваша светлость, но ее
— Исли, кто там?
Айлен вздрогнул, услышав голос Эвинол, хотя пришел именно к ней.
— Ваше величество не окажет честь будущему мужу, уделив ему немного времени? — крикнул Айлен. Говорить через дверь было ужасно глупо, но не отодвигать же фрейлину силой.
— Исли, пропусти герцога, — не успев отдать приказание, королева сама появилась в дверях, невольно толкнув толстушку, оберегающую ее покой.
Айлену казалось, что он уже смирился с новым обликом Эви, и все же его заново покоробило от того, насколько она изменилась. Платье, которое пару месяцев назад наверняка сидело как влитое, теперь болталось, несмотря на затянутую до упора шнуровку. Пурпурный цвет, что в прежнее время был принцессе к лицу, сейчас лишь подчеркивал ее мертвенную, отливающую в синеву бледность. Волосы, хоть и были уложены в замысловатую прическу, казались тусклыми. А глаза… В них даже заглянуть было страшно — столько безысходной тоски читалось в открытом и радостном прежде взоре.
— Простите, что позволил себе нарушить покой вашего величества, — герцог склонился к ее руке.
Маленькая кисть теперь утопала в его ладони, такая хрупкая, что казалось, сожми посильнее — и сломается.
— Не стоит извиняться, — Эви попробовала улыбнуться, но вышло плохо. — Я сама хотела поговорить с вами наедине. Пройдемте. Исли, принеси его сиятельству вина и фруктов. Вы, кажется, предпочитаете темное виртенское?
— О, я удивлен, что вы знаете такие тонкости, — он и в самом деле удивился.
— Просто вспомнила, как вы расхваливали его преимущества, когда гостили у нас в летней резиденции, — королева вновь улыбнулась, и эта улыбка далась ей куда проще — очевидно, оттого что была искренней.
— Было такое, — он и сам улыбнулся, почувствовав внезапно возникшую между ними теплоту, которой никогда не бывало прежде. — Я и по сей день готов пожертвовать патриотизмом, когда дело касается вина. Что ни говори, а лаирские виноградники не чета виртенским. Но все равно удивительно, что вы помните. Вам ведь было всего двенадцать лет. Эви, — он вновь завладел ее рукой. — Вы ведь позволите называть вас так в память о нашей прежней дружбе?
— А разве мы дружили? — с обескураживающей прямотой спросила Эвинол.
В глубине души герцог признавал логичность вопроса. Действительно, друзьями они никогда не были. Что и говорить, в юности восемь лет — солидная разница для дружбы. Айлен, хоть и был одержим Эви, довольно редко общался с ней. А о том, что он тайно следовал
— Если и нет, то, может, сейчас самое время это исправить? — нашелся герцог.
— Почему бы и нет? — теперь Эви говорила с ним доброжелательно. Ничего общего с тем иронично-злым тоном, какой она избрала для первой их встречи. — Присаживайтесь, Айлен, — она села, указав герцогу место подле себя.
Айлен отметил, что движение, которым она опустилась на диван, расправив юбки, было исполнено почти такой же грации, как в былые времена. Каждая мелочь, напоминавшая ему прежнюю Эви, вселяла в герцога надежду, что все еще можно исправить.
— О чем вы хотели поговорить, Айлен? Хотя нетрудно догадаться. Вы пришли обсудить наш будущий союз? Простите, если была слишком резка с вами во время прошлой встречи. В моем положении не так-то просто хранить самообладание. Канцлер Шанари ведь рассказал вам о моей болезни? Вы поэтому здесь? Я понимаю, что заключить брак с обреченной…
— Вы не понимаете, Эви, — он мягко прервал девушку, накрыв ее руку своей. — Я не считаю вас обреченной. Я никогда не смирюсь с этим. Я не позволю вам умереть, моя дорогая.
— Это очень трогательно, — Эвинол робко попыталась высвободить руку, и этот жест умилил герцога, — но что вы намерены противопоставить смерти?
— Свой ум, проницательность, лучших врачей Лаира и, наконец, любовь, — последнее слово он выделил особо, внимательно вглядываясь в лицо королевы, чтоб оценить, какое впечатление произвело его признание.
— Любовь, — пробормотала она. — Не рано ли о ней говорить?
— Моя любовь к вам гораздо старше, чем может показаться.
— Даже если и так, что с того? Разве любовь способна удержать человека на краю могилы? Я очень благодарна вам, Айлен, но… — Эвинол внезапно закашлялась. — Простите, мне нужно выпить лекарство.
Королева дважды дернула шелковый шнур, и на этот раз движения ее были судорожными.
— Исли, принеси отвар! — обратилась она к вошедшей девице.
— Простите, герцог, — она вновь закашлялась, уже серьезнее. — Вам не стоит этого видеть.
Королева резко вскочила с дивана и пошатнулась. Айлен тут же оказался рядом и подхватил ее, не дав упасть. Впервые в жизни он держал Эви в объятиях. Это было так волнующе, что Айлен на миг забыл о страшной причине, оправдывающей его вольность. Однако душераздирающий кашель, сотрясающий девушку, приступы удушья и слезы, струившиеся из глаз, быстро отрезвили его. Ужас перед болезнью, свойственный любому здоровому молодому человеку, мешался в нем с острой жалостью к Эвинол.
Перестав наконец кашлять, девушка, словно неживая, обмякла в его руках. Айлен без церемоний подхватил ее и бережно усадил на диван. Королева быстрым, неловким движением поднесла ладонь к лицу, словно пряча что-то. Когда герцог увидел сочащуюся между пальцами кровь, его замутило.