Нарисуй меня хорошим
Шрифт:
— Закатим вечеринку? — игриво спросила я.
— Сегодня мы пойдем в наш местный бар, и я ничего не хочу слышать, кроме согласия. Сегодня, суббота — мой выходной. Ты приехала, следовательно, это надо отметить.
По ее настрою я поняла, что спорить было бесполезно. Хотя совершенно не хотела туда идти.
— Давай решим этот вопрос позже, а пока проходи, — я взяла бутылки в руки и направилась на кухню.
— Я предполагала этот ответ, но мои две подружки тебя точно уговорят.
Я сделала глубокий вдох, означающий невольное согласие.
Пока я приводила себя в порядок: приняла душ и уложила волосы, Алла
Может, ей предложить под вино семечек или заварного борща?
Я решила не уподобляться своей подруге и не издеваться над ней так же, как она надо мной. Я отпустила эту идею.
— В такую погоду надо сидеть дома, а не шляться по барам, — я уселась за уже накрытый стол.
— Вася, не будь занудой, мы хорошо проведем время, я тебе обещаю, — Алла протянула мне бокал.
— Я не сомневаюсь, — я сделала глоток согревающей жидкости. — Надеюсь, что не пожалею об этом…
— Не пожалеешь подружка, а пока я хочу знать все подробности, которые пропустила. Как ты? Как жизнь молодая? Что видела? Где работаешь? Парень есть? — рыжая бестия смотрела на меня горящими глазами и в предвкушении подробностей кусала губу.
Ответы дались мне с трудом, но я хотела ей все рассказать. Осушая бокал за бокалом, я ведала ей свою историю. Начиная с того рокового дня. Я рассказала, как мне жилось первые несколько лет: депрессия, врачи, постоянные разговоры со следователем, бессонница, срывы и потеря бабушки с дедушкой. Я сама смутно помнила это время, но донесла так, как смогла. Потом, переключилась на нынешнее время: работа, Марк, болезнь отца и в конечном итоге приезд сюда. Весь мой монолог длился около часу, и запивая каждое предложение глотком вина, я поняла, что уже нахожусь в довольно приподнятом настроении.
— Слушай мать, тебе не позавидуешь, — щеки Аллы пылали румянцем и блестели глаза, — а я то, думала, что ты каждыми днями загораешь на пляже, возле пятизвездочного отеля с накаченным бизнесменом. С твоей внешностью, да в городе, где масса перспектив!
Алла, как и прежде убеждала себя, что городская жизнь — сладко-красивая жизнь.
Погода за окном не утихала. В поддержку дождю и молнии, присоединился сильный ветер, но несмотря на это, дома было довольно уютно.
— А как же вы? Что было после моего уезда? — спросила я очень робко и неуверенно.
— А что мы? Забыли, что такое обычная жизнь. Ты уехала. Нас затаскали по следственным участкам и судам, — она смотрела куда-то в окно, — конечно, нас всех нехило подкосило. Помимо всего этого ужаса, вся деревня косилась на нас и постоянно осуждала, то в лицо, то за спиной.
Выпив залпом стакан белого вина, она продолжила:
— Ваню закрыли, а мы с Денисом и Ромой остались свидетелями. Ромкин отец тщательно похлопотал, но оправдать получилось только сына, Ване помочь не получилось. У мамы того парнишки поехала крыша — он был единственным ребенком в семье. Каждый раз выходя из дома, мы ходили обходными дорожками, дабы на нее не нарваться. Один раз Денис ее встретил, и она накинулась на него с кулаками. Прошли годы, она стала работать в баре уборщицей, вроде отошла, но все равно, я чувствую на себе ее ненавидящий взгляд.
Мы помолчали какое-то время. Эта ситуация была тяжелой ношей для нас. Не только я страдала, но и они.
В отличие от парней, по Алле, это хорошо читалось. Она продолжала
— Отец Вани, даже не присутствовал на заседаниях суда. Он в принципе приехал только один раз, когда узнал о случившемся. Забрал какие-то вещи и дернул опять в командировку. С тех пор его никто не видел. Решил не пачкаться и оставил проблемного сынка одного со своими проблемами. Сам Ваня писал нам письма, он никогда не жаловался, а наоборот писал слова поддержки к нам. Но примерно через год, письма стали приходить реже и были довольно бездушного характера. Ледяные ответы и незаинтересованные вопросы… Он начал спрашивать про тебя, интересовался, что нам известно о твоей жизни.
Мне было больно это слушать. Я не могу скинуть груз вины, ведь по хорошему счету я не виновата в случившемся. Моя вина в одном, мне не стоило жаловаться на того парня, чтобы в конечном итоге не жаловаться взрослым на ребят.
— Наша компания продолжала держаться вместе. Даже Рэй, не доканывал своими шуточками, был нормальным парнем. Его тоже ударила эта ситуация, он переживал за друга. Постоянно себя винил в том, что он на свободе, а Ваня нет. Про тебя он не хотел говорить, всегда пытался перевести тему, не понятно по какой причине, — Алла выдержала небольшую паузу, а на лице выступила хитрая улыбка, — с Денисом мы даже пробовали закрутить романчик…
Я уставилась на нее.
— Да, да, с этим самым занудой. В то время он был хорошей поддержкой для меня. Помогал с мамой и защищал от оскорблений жителей. Но потом, Рома начал притягивать его к себе, и мы очень редко виделись. В итоге они перестали куда-либо меня звать, и наше общение сошло на нет. Я до сих пор злюсь на него за это.
— А что сейчас? — я пыталась переварить информацию, но хотела больше подробностей.
— Сейчас я сама по себе. В итоге, Ванин срок перевели на условный. Он вернулся пару лет назад жестокий и бездушный. Никому нечего не рассказывал, но я предполагаю, что школу жизни он прошел стойко. Собрал компашку в лице Рэя и Дэна и понеслось… Пьяные дебоши, постоянные драки, вымогательства денег и беспринципные девки. Теперь они общаются с Викой Гусевой и Кристиной — не помню, как ее по фамилии. Еще те шлюшки. Может даже встречаются с ними, я не вникала.
Во мне случился приступ ревности. Это наши друзья, а не их.
— Они много натворили за пару лет, люди их откровенно бояться. Возомнили себя мафией. Должна была заметить, что на улицах стало безлюдно. Я не попала под их натиск, меня они не трогают. Стараются общаться как ни в чем небывало. Может это по просьбе Дениса, может в принципе не хотят, я не знаю. Вот так и живем. Что касается тебя, то конкретного я не слышала. Ты — закрытая тема.
Еще одна неясность, то ли друг, то ли враг. Было заметно, что настроение у Аллы упало в разы. Я услышала все, что хотела.
— Ты прости меня, но могу я поинтересоваться… О твоей маме? Как она? — я крутила пальцем по горлышку бутылки.
— Да что тут скажешь, Вась? Плохо. Очень плохо. Она ничего не может: ни говорить, ни есть, ни сидеть, ни лежать. Соседка мне помогает пока я здесь, это очень тяжело… — Алла выпила еще один бокал залпом. — Ты даже представить не можешь, как это больно, смотреть на свою мать, которая каждый удобный случай, своими глазами говорит, что не хочет жить. Я делаю вид, что не замечаю этого, а я черт возьми, все понимаю.