Нарисую себе сына
Шрифт:
— Точно… Я и забыл… — мама моя… я сейчас сама про все позабуду. Если эта «пытка» еще продлится:
— Вы еще… не закончили?
— Нет. Стойте смирно. Надо хорошо мазь втирать… Насчет Дахи, Зоя… Если вы за него просите, то и сами должны стать для ребенка примером.
— В каком… смысле?
— Ну, хотя бы, не выражаться матом… И не перечить старшему по чину. Опять же, хотя бы, в присутствии его подчиненных… Вы меня понимаете?
— Угу…
— Вы мне… обещаете?.. Зоя?
— Хо-рошо.
— Я закончил, — уф-ф… да чтоб тебя.
— Однако… капитан, вы могли бы быть и более великодушным к Дахи. Без моих попутных
— Это с чего, вдруг? — глянул он снизу вверх.
— Да хотя бы, с того, что ребенок — круглый сирота. И не меньше, а может быть и гораздо больше меня, нуждается в опеке.
— Зоя, Дахи такой же «круглый сирота», как я — пуговица от королевского камзола.
— Вы ему что, совсем не верите?
— Я просто, знаю его родителей. По крайней мере, отца. Он когда-то был неплохим плотником на ремонтной верфи. Пока не спился. Что же касается матери, то здесь, действительно, не позавидуешь. Она их бросила, когда мальчику было года четыре. А в лучшие свои времена «блистала» на сцене «Фортуны». И танцевала там вполне…
— Что?! Да не может этого… А как же отец его отпустил одного с острова?
— А как он его на столб отпустил? Зоя, ребенок давно живет самостоятельной жизнью и…
— Ну, надо же, какой… Ну, я ему! — и, не дослушав, ринулась прямо к двери, услышав лишь смех за спиной. — Дахи!!!
Мальчик, уже приодетый в примерно такую же «форму», как я, радостно оскалился мне от двери в камбуз:
— Монна Зоя! Доброе утро! А я тут теперь…
— Дахи! Надо поговорить!
— Про что, монна Зоя?! Мне сейчас некогда — я коку нашему…
— Про твое, о-очень «круглое» сиротство! Жди меня там!
— Ой-ёй-ёй! А-а-а!
— Ты куда?! Стоять!.. Все равно догоню!
И какая знакомая сцена! Правда, углов и проулков здесь не было. Однако по ступеням и через снасти тоже можно долго носиться. Пока не… ба-бах!
— Дахи! Мое ведро! — воздел руку со шваброй матрос. Сам же «скакун» еще какое-то время, вместе с «добычей» ладно скользил по мокрой гладкой палубе. Пока к нему не присоединилась я… Хлобысь!
— О-ой!.. Вот ты и попался! И отвечай мне…
— Монна Зоя! Детей бить — грех. Тем более, Ангелу, — пропыхтел тот прижатым мною плотно к доскам.
— Да что ты говоришь, маленький врун? А обманывать про смерть собственных родителей, когда они еще живы, не грех?
— О-о. Так я о вас же пёкся, монна Зоя. Я вас от греха избавлял. Ведь, знали бы вы, что я — не сирота, вступились б за меня столько раз? А? А то — бо-ольшой грех.
— Чего?.. Ну, ты и… — и на пару с мальцом, прыснула со смеху…
— Монна Зоя…
— Ладно, Дахи, вставай. Но, сначала дай мне обещанье больше не врать.
— Хорошо, — подскочил тот, вслед за мной с мокрых досок. — А у меня для вас знатная новость — капитан меня в команду взял.
— Что?.. Погоди. А откуда ты это…
— Так я его утром сам попросил. Он сразу и согласился, — просиял во все щеки малец. Я же воззрилась на близкий капитанский мостик:
— Вот, значит, как? Сразу?
— Ага.
— Еще утром?
— Так точно, монна Зоя… Капитан, сэр! Я только что монне Зое рассказал про то, что я теперь — младший матрос в вашей команде!
— Яков… У меня — срочные дела… Меня до обеда никому не отвлекать!
— Ах, так?! Да я… Да вы… — и какого хоба я давала все эти обещания?..
_____
1 — Небольшое палубное судно с треугольными
Глава 13
Послеобеденный ветер, океанский, шальной, носился по широкой палубе бригантины и подрывал вдогонку за собой матросов. Тут же, вслед за изменившимся «курсовым углом», меняли дополнительные паруса, и «Летунью» неизбежно мотало, как пьяного по раздольному полю. Однако на завершении «мелочей» такая погодная оказия ничуть не сказалась. И корабль уже задорно пестрел островами новых «временных» перил. Что касается тросов, то их заменили еще в зоне видимости Божьих скал. Ну, и вылетевшие стекла, конечно, поставили. И даже успели помыть. Я же сидела сейчас на перевернутом ящике, недалеко от распахнутой двери камбуза, и наблюдала за слаженной местной жизнью. Для меня она вообще — большое «женское» открытие. И те суровые загорелые мужики, что ночью еще заряжали на нижней палубе пушки, сейчас драили, бегали и обезьянами висели на мачтах. И это уже две их «ипостаси». Третья (единственно мне знакомая) неизбежно проявлялась дома. Там бывшие «герои-швабрёры» довольно скоро начинали грустить. Поэтому в Канделверди было много мест для подобной «грусти». Иногда очень громкой и опасной для окружающих (могло и попутно в морду прилететь, особенно, если «грустец» в нетрезвом виде). А ведь надо быть еще и отцом? Мужем? Зятем, в конце концов?.. Да-а… Вторым открытием для меня стала подлинная причина ранней седины черноволосых чидалийских красавиц…
— … Да в Чидалии везде то едят, монна Сусанна! Кроме нашего острова. Ну, там, где я раньше жил. Да ведь, монна Зоя?
— Если ты про бананы, то я их не ем. И не потому что, на «твоем острове» их едят лишь обезьяны, — вновь прищурилась я в мачтовую высоту. Дахи скептически хмыкнул и запустил в стоящую между нами кастрюлю очередную очищенную картофелину. Б-бульк. — Да, чтоб… Пожалуйста, осторожнее. Бумага же, — и как я раньше вообще не ругалась?.. И когда я успела ругаться привыкнуть? — И сядь в прежнюю позу. Ты все время вертишься, а я — рисую.
— Монна Зоя, я, вообще-то — на службе. И занят важными делами.
— Да ты что? А-ха-ха-ха-ха! — громко хохоча, откинула голову Сусанна. Младший матрос «Летуньи» показал ей свой розовый язык. Я ему — тоже. Чтоб не выпендривался. Потом вспомнила про «пример»:
— Если я тебе мешаю, то, могу и уйти.
— Нет, вы сидите. И я тоже сяду, — выпрямил спину ребенок.
Сусанна, прочистив горло, снова откинулась на перила:
— Кстати, по поводу бананов: Вито их любит. Особенно, по-деревенски. Может один смести целое блюдо и рычит, когда кто-нибудь ему в этом мешает… Даниэль! Ты сегодня бананы на ужин приготовишь?! Как обычно?!
— Конечно, монна Сусанна! — высунулся из распахнутой на палубу двери румяный во все лицо, кок. — Специально вчера на рынок сбегал.
— Отлично… Как ты сказал, Дахи? «Только, обезьяны»? А-ха-ха-ха-ха!
Младший матрос окончательно над своей кастрюлей сник.
— А что за рецепт такой: «Бананы по-деревенски»? Деревянными ложками их едят? — глядя на него, решилась я перекричать громоподобный женский смех.
— Можно и вилкой… Даниэль!
— Да, капитан! Уже сковороду разогреваю! — ага, видно у одного из «сильно занятых» на этом судне, «важные дела» уже закончились.