Наркодрянь
Шрифт:
Нигде у нас не засвеченные, не числящиеся ни в одной картотеке...
– И такие, которым некуда отступать и не к кому переметнуться, - вдруг четко осознал и договорил за Фитцжеральда Сергей.
– Естественно, - согласился после паузы Эдуард, - и могу сказать откровенно, что многие... э-э... нюансы, да?
– нами хорошо продуманы.
– Вы что же, с моего первого милицейского дня меня "пасли"?
– Ничуть. Но мы смотрим и думаем, и надеюсь, достаточно быстро. И очень, - Фицжеральд акцентировал это слово, - надеюсь, не в ущерб вашему и нашему Отечеству.
Сергей бы назвал это скорее авантюрой. Впрочем, доводы Фитцжеральда были не столь уж фантастичны и надуманны, как казалось на первый взгляд. В чем-то Фитцжеральд и умники, которые стояли за его спиной, были и правы.
– А если мы все же откажемся?
– Сергей устало потер переносицу.
– Мы не общество филантропов-альтруистов, - холодно отрезал Фитцжеральд.
– Начатое всегда доводим до конца. Я полностью открыл перед тобой карты, и теперь, по крайней мере, ты еще и слишком много знаешь... Но, повторяю, вы нужны нам. Потому возникает альтернатива: либо мы со всеми фактами, а их у нас немало, сдаем вас вашим же властям, за исключением тебя, поскольку нам нужна полная гарантия молчания. Остальным... Ты понимаешь - тут пахнет солидным сроком, а то и... Либо же - всю вашу команду мы транспортируем в Штаты. Да ты подумай, дурак!
В Штаты! Условия создадим райские даже по американским масштабам! Готовим, опекаем, даем возможность осмотреться. А работа... Полностью аналогична той, что вы и здесь проворачивали.
Ну... может, малость погрязней, зато и поинтересней. Ты только подумай, какая перспектива!
– Ага!
– поддакнул Сергей.
– Из грязи в князи, а из князи в мафиози.
– Князь ты, положим, хреновый, - усмехнулся Фитцжеральд.
– И художеств твоих даже здесь не простят. Все! Даю сутки на размышление. А дело Сени Императора доведете до конца, мы вам и дополнительный материал подкинем. Доведете - и... тихонько сматываемся. Организацию, естественно, беру на себя. А нет... Сушите сухари, как говаривали в добрые сталинские годы.
Фитцжеральд поднялся, одернул пиджак, небрежно выбросил на стол стодолларовую купюру и церемонно откланялся.
Как только он исчез за углом, на его место, сопя, втиснулся Залужный, бесцеремонно запустил лапу в вазу с фруктами и, аппетитно захрустев яблоком, прочавкал:
– Ну что, шеф, о чем гугарили?
– Да вот, работенку предложили за рубежом.
Не пыльную, а главное, по специальности, - с задумчивой иронией поделился Сергей.
– Как это?
– недоуменно захлопал ресницами Залужный.
– Очень просто, предложили повоевать там кое с кем по контракту.
– А мы что?
– испуганно ахнул Залужный, уловив, что Сергей, кажется, не шутит.
– А что мы?
– пожал плечами Надеждин.
– Мы, наверно, согласимся.
Часть 2
БЕЗ ПРАВИЛ
1
Вито Профаччи никогда чрезмерно не драматизировал событий. И когда русский десятник пирса №10 стал мешать, Вито сразу принял единственно возможное решение.
Проблемы с этим нахальным парнем назрели уже давно. Даже появление
Правда, теперь это касалось только десятого пирса. Но вот уже восьмой год, как последний из "своих" ушел на заслуженный отдых. Итальянцев поначалу сменили пуэрториканцы, а затем поляки. Ни с теми, ни с другими хлопот у Вито не было. Не было их поначалу и с русскими, которые в последние два года незаметно, но уверенно потеснили поляков.
Русские - молчаливый, покорный и работящий народ - боялись, казалось, собственной тени и, конечно, никуда не совали нос. Пока на пирсе, неизвестно откуда, не появился этот Жё-а-ра...
Неизвестно откуда - потому что назначение его прошло без согласия и даже без ведома Профаччи.
Мало того, профсоюз не потрудился объяснить причину такого самоуправства. И с этим еще предстояло разобраться, но... Всему свое время!
А самое странное - новый десятник с первого дня повел себя нагло и самоуверенно. Так, словно он на пирсе хозяин. Но Вито Профаччи никогда чрезмерно не драматизировал событий...
Вечером того же дня, когда Жора пообещал Вито холодную купель, если тот сунется на пирс, два брата-близнеца, Леон и Николло Морано, уже взбирались по лестнице старого многоэтажного дома, в котором на шестом этаже и обитал русский десятник Жора.
Фигурами и самоотрешением в глазах братья напоминали ветеранов "Сикрет Сервис", хотя были на самом деле обыкновенными киллерами.
Под плащами, небрежно переброшенными через правую руку, оба прятали короткоствольные "узи", хотя таиться, казалось, особо не собирались.
Однако на пятом этаже братьев ожидало непредвиденное препятствие прямо на ступеньках очередного лестничного марша привольно раскинулся какой-то бродяга. Бесквартирный изгой изучал последний номер "Лос-Анджелес трибьюн".
Он развернул газету во всю ширь и так углубился в чтение, что не заметил, как перед ним выросли внушительные стати братьев Морано.
Близнецы прервали восхождение и переглянулись. Старший - Леон, появился на свет пятью минутами раньше Николло и поэтому всегда брал инициативу в свои руки. Вот и сейчас: он окинул презрительным взором торчавшие из-под газеты дырявые штиблеты и, сплюнув, хрипло прошептал:
– Эй, парень, поищи себе другое место...
– Если не хочешь посчитать ступеньки жопой, - добавил экспансивный Николло.
Бродяга неторопливо свернул газету и поднял на братьев голубые глаза, полные нежнейшего укора.
– Это вы мне, джентльмены?
– наивно осведомился он с сильным акцентом и обнажил в улыбке два ряда зубов, в которых самый привередливый дантист не обнаружил бы ни единого изъяна.
Леон, закипая праведным гневом, яростно прошипел, надвигаясь:
– Он еще спрашивает... Катись отсюда, паршивый щенок, пока я не свернул тебе башку, - и решительно занес ногу, намереваясь дать нахалу пинка.