Наркодрянь
Шрифт:
Все, кто работал на Сомору, были колумбийцами. От безграмотных нищих пеонов, обрабатывающих плантации, охранников, набранных из армейских отбросов, гаучо и мелких поножовщиков-бандитов до высокообразованных, с американскими дипломами бухгалтеров и адвокатов, обслуживающих полулегальный банк и совсем легальные социальные программы.
Большинство было обязано синьору сенатору заработком, ощутимо более высоким, чем у пеонов и государственных служащих, перспективой неголодной старости, оплатой обучения и поддержкой родственников. Многие были обязаны жизнью - Сомора выдергивал подходящих для его дел парней
Исключение составляли только личные секретари Соморы. Их он набирал из иностранцев, белых северян высокой квалификации, по разным причинам нуждающихся в работе в Колумбии.
Секретарей он менял раз в пять лет - за этот срок очередной секретарь, по мнению Соморы, еще не набирался "излишне обременяющей" информации о делах шефа, а с другой стороны, успевал изрядно надоесть.
Но дело было не только в информации, хотя она стоила больше любой, самой большой партии "звездной пыли", отправляемой к большому северному соседу.
В зеленой империи Соморы воровали все, от распоследнего пеона до респектабельного бухгалтера. Это было неизбежно, и Сомора ограничивался только тем, что следил - не лично, конечно, через контролеров, - чтобы уворованные куски соответствовали месту в иерархии. Но чем выше располагался работник, тем больше получал возможности и тем сложнее было проконтролировать его доходы. Пост главного секретаря для умного человека (а у Соморы чутье на умников было безошибочным) позволял снять очень большой навар. И если бы на этом месте был колумбиец, с сотнями или даже тысячами родственных, дружеских или земляческих связей, деньги могли уплыть.
Слишком большая часть. Иностранец же, чужой в Колумбии, неизбежно оказывался на виду, под колпаком. Все банковские операции, связь, почтовые пересылки, личные контакты - все было на виду.
Главный секретарь мог украсть миллионы, но ни одного лишнего сентаво не смог бы израсходовать или отложить на черный день.
Главный секретарь располагал колоссальной и очень дорогостоящей информацией, но не мог ни байта продать на сторону.
Секретари, умники, это понимали - и просто служили Соморе в меру своих личных качеств.
Или забывались - и мгновенно переходили на службу в мир иной.
Джексон, шестой по счету главный секретарь, служил всего два года и хотя отличался редкой расторопностью и сообразительностью, но почему-то надоел Соморе больше, чем пять предыдущих. Может, потому, что он был чистоплюем и задавакой - опять же по мнению самого Соморы.
"Досточтимому синьору Доминико Соморе", - торжественно провозгласил Джексон.
– Это можно было опустить, - брякнул адресант.
– "Преклоняясь перед Вашими способностями, - продолжил Джексон как ни в чем не бывало, - и бескорыстием, не можем не поразиться, что в богоугодных делах Вы недостаточно настойчивы и Ваше желание сделать суетный мир лучше и добрее недостаточно твердо. А вера и воля Ваши не всегда непреклонны. Ваши доходы составляют семьсот двадцать семь миллионов в год, а какую малую толику Вы выделяете на нужды Церкви?
Готовы взять на себя руководство
– И подпись, - добавил Джексон.
– Буква "R" с какой-то штучкой на голове.
– На чьей голове?
– не сразу сообразил Сомора.
– На голове буквы "R", похоже на корону, - уточнил Джексон.
– А...
– протянул пренебрежительно Сомора и рассмеялся.
– Забавное письмо. Какие-нибудь полудурки-фанатики. Выкинь его в мусорную корзину.
– Именно так я и хотел поступить вначале, - скромно потупился Джексон.
– Но вы же знаете мою привычку выяснять все до конца.
Секретарь впервые за все утро поднял на шефа холодные змеиные глаза.
– Да, знаю...
– Кроме того, тон письма мне показался издевательским, согласитесь, даже нахальным, и к тому же меня насторожил один факт.
– Короче, Джексон, - начал раздражаться Сомора.
– Что тебя там насторожило?
– Авторы письма весьма точно определили сумму ваших доходов. А ведь знают ее очень немногие доверенные люди. Я решил провести расследование.
– Ну и?..
– Результат его весьма любопытен с моей точки зрения.
– Меня не интересует твоя точка зрения, - сердито зашипел Сомора. Меня интересует результат.
Джексон, как показалось Соморе, обиженно пожал плечами и перешел на свой обычный дикторский тон. Впрочем, уже после первых фраз Сомора понял, что расследование и вправду носило весьма любопытный характер.
Во-первых, ни в Колумбии, ни в соседних странах агенты Соморы не нашли никаких подходящих Союзов Небесных Братьев. Во всем мире существовало несколько Союзов именно такого названия, но ни один из них к письму отношения не имел. Это Джексон выяснил точно. Но этот факт сам по себе еще не заслуживал внимания, просто из него следовало, что авторы письма либо принадлежат к некоему тайному союзу, маскируясь и прикрываясь первым пришедшим в голову названием, либо хотят подставить каких-нибудь иеговистов под удар Соморы.
Поиски загадочного Союза, может быть, и не увенчались бы на данном этапе успехом, если бы не чистая случайность. Доверенный и надежный агент Соморы в Калифорнии, Паоло по кличке Пуританин, обратился за "консультацией" к партнерам шефа, а именно к Джакомо Личу.
Это был естественный шаг, учитывая, что и Лич и Сомора частенько помогали друг другу в подобных незначительных, как казалось поначалу и Пуританину и Джексону, и ничего не стоящих делах. Но в данном случае Пуританин нарвался на непредвиденную и необъяснимую реакцию.
По его словам выходило, что Лич, как только Паоло заикнулся о Союзе Небесных Братьев, растерялся и даже, как показалось Пуританину, испугался.
– Что? Кто испугался? Джакомо?
– прервал Сомора Джексона.
– Вы шутите, Джексон, или рехнулись?
– Сомора в запале даже перешел на "вы".
– То же самое я подумал о Пуританине, когда он передал мне содержание разговора с Личем, - не смутился Джексон.
– Но Лич и вправду перепугался, ушел от разговора и напоследок посоветовал Паоло не соваться не в свои дела. Понимаете, синьор, что это может значить?