Наркомафия
Шрифт:
Со Шмелем она никогда не спорила - первый раз когда попробовала, он сильно избил ее ногами. Потом правда отмягчел, если только пару пощечин влепит. Шмель закрыл дверь на все замки и пошел вниз по лестнице, Маха последовала за ним…
Не задавала она вопросов и тогда, когда поняла, что они едут за город. За город вывозили обычно, чтобы изнасиловать или убить. Или просто убить. Или поиздеваться. Но ей было все равно. Хуже чем есть сейчас - уже не будет…
Все происходило на опушке какого-то леска. Еще не сошел снег, грязно-серыми
Они подъехали одними из последних - несколько черных, гробоподобных джипов уже стояли полукругом, перекрывая дорогу с двух сторон. Мертво блестел ксенон фар, несмотря на то что еще было светло, солнце только клонилось к закату. Шмель ловко буксанув, развернул машину носом к дороге, открыл дверь, не глуша мотор.
– Сиди здесь. Поняла?
Сжавшись в комок на переднем сидении, она смотрела, как Шмель подошел к каким-то кавказцам, с кем-то поздоровался за руку, с кем-то обнялся. У многих из кавказцев было оружие даже автоматы. Кто-то был в кожаных куртках, кто-то - в камуфляже. Она поняла, что Шмель им задолжал - и теперь привез предложить ее за долг. Такие случаи бывали не редкостью. Молодых девчонок - чехи предпочитали чем моложе тем лучше - продавали в рабство, а иногда и просто похищали. Никому до этого не было никакого дела…
Но она ошибалась. Завывая мощным мотором, из-за пригорка вынырнул громадный, черный Форд-Эскершн, он пер прямо по целине подобно торпедному катеру, и из-под его колес фонтанами летела земля. В какой-то момент показалось, что он намертво застрял в раскисшем весеннем поле - но водитель газанул, и огромная машина вырвалась из плена…
Форд затормозил совсем рядом с десяткой Шмеля, на фоне творения американского автопрома русский "тазик" выглядел совсем убого…
Захлопали двери, из машины полезли еще кавказцы. Много…
Затем открыли заднюю дверь и из просторного багажного отсека, одного за другим начали выкидывать какие-то кули. Это ей сначала показалось что кули - на самом деле это были люди, но люди связанные и избитые в кровь. Потом из багажника выпрыгнули еще двое кавказцев - они ехали на откидных сидениях, поставив на пленников ноги.
Пленников подняли пинками и погнали к стоящим полукругом машинам со светящимися фарами. С ужасом она узнала в одном из пленников дядю Гасана…
– На калэны! Бараны! Сэйчас рэзать вас будэм! На калэны, твар!
Пинками, тычками, ударами прикладов пленников выстроили в некое подобие шеренги. Двое с ружьем и автоматом встали за ними. В одной из машин открылась дверь и на талый снег ступили еще трое - один из них, единственный среди всех был в сером деловом костюме. Несмотря на то, что было еще прохладно - верхней одежды на нем не было.
Шмель суетливо подбежал к машине, открыл дверь.
– Пошли!
Когда Шмель подвел ее к кавказцам, человек в деловом костюме шагнул вперед. Полноватый, с проседью в волосах, еще не старый, смугловатый…
–
Шмель пихнул ее в бок.
– Маша…
– Маша… - повторил "деловой", по-русски он говорил совсем почти без акцента - ты этих знаешь кого-нибудь?
Маша посмотрела на стоящих на коленях пленников.
– Да…
– Кого ты знаешь, девочка?
– Вот этого… - она показала на Гасана
– Да врет она тва… - крик дяди Гасана захлебнулся в истошном вопле - стоящий сзади чеченец со всей силы ударил его ногой по спине, в позвоночник
– Это он тебя трахал, да?
– буднично, словно "который час" спросил чеченец
– Да… - едва слышно ответила Маша…
Чеченец потрепал ее по щеке, совсем как отец… Потом протянул назад руку - и в нее вложили большой, сверкающий сталью нож
– Зарежь его, если хочешь…
Словно во сне Маша взяла нож, удивилась какой он тяжелый… Сделала шаг, потом еще шаг. Потом нож упал на землю…
– Хорошая девочка… Шмель, уведи ее… Пусть в машине посидит…
Дальнейшую экзекуцию она наблюдала уже через тонированные окна десятки. Шмель, заперев ее в машине, вернулся к остальным - а она смотрела…
Деловой повернулся к своим, сделал какой-то знак рукой. По его знаку двое кавказцев выдернули из шеренги одного из пленников - толстого, заросшего щетиной, золотозубого, с глазами навыкате, подвели его к "деловому" и бросили перед ним. Она тогда не знала, что это был лидер азербайджанской общины…
Деловой присел на корточки перед поверженным его нукерами на землю соперником…
– Ты меня знаешь?
Азер с трудом разлепил слипшиеся от крови губы…
– Ваха… ты же кавказец… мы за вас воевали…
Деловой поднял глаза на обступивших место экзекуции боевиков
– Слышали? Этот жирный баран за нас воевал. Или может быть - овца?
Смачный плевок попал пленнику в глаза, слюна потекла по щеке
– Ты за это ответишь…
Нукер уже размахнулся ногой, чтобы пнуть азера в спину, но деловой властным жестом остановил его.
– Перед Аллахом мы все ответим. В свое время. А кроме него и Рамзана - надо мной и нет никого.
– В Москве когда терли - этот город нам отдали…
Деловой недобро улыбнулся
– Ни меня ни Рамзана на этой терке не было.
– Старшие… ваши… на Коране клялись…
– Они мне не старшие. Мои старшие - в Грозном, они не разговаривают с баранами. Тем более - не делят с баранами кусок. Они их режут. Для меня в Москве старших нет. Это моя земля, я здесь и бай… и эмир… и мюдюрь*. Я не собираюсь терпеть на своей земле грязных баранов из Баку. Правила меняются. Убирайся в свой город вместе со своими соплеменниками. Все твои дела - теперь мои. Если через неделю я увижу хоть одну азерскую тварь на улице - мои люди с ним сделают то же самое, что сейчас сделают с этим уродом. Это моя земля. А русские - мои рабы. Не твои.