Наркомании: проявления, лечение, профилактика
Шрифт:
После этого периода обычно еще в течение месяца и дольше у больного сохраняется плохое настроение, мрачные мысли, сопровождаемые эпизодами внутреннего напряжения с ожиданием каких-то больших неприятностей в ближайшем будущем, бессонница, отвращение к пище. Временами больных охватывает озноб, появляются потливость и приступы сердцебиения. На фоне пониженного настроения могут возникнуть мысли о нежелании жить, способные провоцировать и соответствующие поступки, что требует немедленного вмешательства психиатра.
Болезнь прогрессирует, состояние опьянения проходит быстрее. Чтобы добиться прежнего эффекта, больные вынуждены увеличивать дозу. В. В. Бориневич писал, что борьба с абстиненцией становится содержанием
Наличие абстинентного состояния говорит о том, что физическая зависимость от опия сформировалась. На ее фоне изменяется картина опьянения. Исчезает легкость, раньше появлявшаяся после приема наркотика, прежнего ощущения блаженства не возникает. Наркотик лишь восстанавливает (и то на сравнительно короткое время) чувство бодрости, работоспособность, возможность общаться, улучшает аппетит. Больные стараются успеть за время улучшения поесть, покурить, сделать самое необходимое. Через несколько часов, чтобы сохранить удовлетворительное состояние, нужно повторять введение наркотика.
Между тем длительное и почти непрерывное пребывание наркотика в организме (длительное отравление) делает свое дело, постепенно вызывая болезненные изменения в органах, а затем просто разрушая их. Кожа становится бледной, сухой и шелушащейся, волосы и ногти – ломкими, крошатся зубы. Аппетит ухудшается, появляются мучительные запоры. Зрачки резко сужены, что ухудшает зрение. Поскольку больные, поспешно вводя наркотик, не соблюдают правил обеззараживания кожи и шприцов (нередко одним шприцом пользуются несколько человек), часто возникают инфекционные заболевания печени (гепатиты), воспаления вен (тромбофлебиты). Самое страшное осложнение, – СПИД – болезнь, которая поражает чаще всего именно людей, страдающих наркотической зависимостью.
Разрушается личность человека, он становится равнодушным ко всему. Его волнует только проблема добывания наркотика и его употребления. Ранее отзывчивый человек становится черствым, даже жестоким. Ему ничего не стоит обидеть, оскорбить кого-нибудь, солгать, в конце концов, украсть ради обладания наркотиком. Его не волнуют страдания, которые он причиняет близким. Он может спокойно «посадить на иглу» любящего и зависящего от него человека.
Постоянное отравление опиатами (опием, героином) не только уродует личность, но и пагубно действует на нервную систему и на мозг, повреждая рассудок, приводит человека в психиатрическую больницу.
У больных возникают своеобразные грезы, состояния между сном и бодрствованием, с различными видениями, вызывающими ужас. Известного нам де Квинси по ночам посещал малаец, это была навязчивая галлюцинация. Вот как описывает это Ш. Бодлер, познакомившись с записками де Квин-си: «Малаец, о котором мы говорили, жестоко мучил его, он сделался постоянным, невыносимым посетителем. Как пространство, как время, малаец приобрел огромные размеры. Малаец разросся в целую Азию, древнюю Азию, торжественную, чудовищную, мудреную, как ее храмы и ее религия, страну, где все, начиная с самых обыкновенных внешних явлений жизни до грандиозных преданий древности, создано для того, чтобы поражать и приводить в смущение дух европейца. И не только грандиозный и фантастический, старый и причудливый, как волшебная сказка, Китай угнетал его мозг. Этот образ естественно вызывал смежный с ним образ Индии, столь таинственной и непостижимой для ума западного человека, а затем вырастали угрожающие триады из Китая, Индии и Египта, сложный кошмар с разнообразными ужасами, словом, малаец ополчил против него весь огромный и сказочный Восток».
Трудно разобраться в этих запутанных переживаниях англичанина.
А вот что испытывал на первом году болезни главный персонаж рассказа «Морфий», доктор Поляков: «Какая пустыня. Ни звука, ни шороха. Сумерек еще нет. Но они где-то притаились и ползут по болотцам, по кочкам, меж пней... Идут, идут к Левковской больнице... И я ползу, опираясь на палку (сказать по правде, я несколько ослабел в последнее время).
И вот вижу, от реки по склону летит ко мне быстро и ножками не перебирает под своей пестрой юбкой колоколом старушонка с желтыми волосами. В первую минуту я ее не понял и даже не испугался. Старушонка как старушонка. Странно – почему на холоде старушонка простоволосая, в одной кофточке?... А потом, откуда старушонка, какая? Кончится у нас прием в Левкове, разъедутся последние мужицкие сани, и на десять верст кругом – никого. Туманы, болотца, леса! А потом вдруг пот холодный потек у меня по спине – понял! Старушонка не бежит, а именно летит, не касаясь земли. Хорошо? Но не это вызвало у меня крик, а то, что в руках у старушонки вилы. Почему я так испугался? Почему? Я упал на одно колено, простирая руки, закрываясь, чтобы не видеть ее, потом повернулся и, ковыляя, побежал к дому, как к месту спасения, ничего не желая, кроме того, чтобы у меня не разрывалось сердце, чтобы скорее вбежал в теплые комнаты, увидел живую Анну... и морфию...».
Здесь более конкретные болезненные переживания, но все так же пронизано ужасом, как и в предыдущем описании. Интересно, что и подругу де Квинси, и подругу доктора Полякова звали Анной. Не исключено, что М. А. Булгаков, создавая свой рассказ «Морфий», познакомился с записками де Квинси. Вообще, таких исповедей страдающих наркоманией людей в мировой литературе не так много.
А вот история современного больного наркоманией, без прикрас и без литературных тонкостей.
Больной К., 26 лет, неоднократно лечился в наркологических отделениях Санкт-Петербурга. Он рос в семье рабочего, который любил выпить и часто скандалил дома. Мать была доброй женщиной, беззаветно преданной семье, в которой росло трое детей. Ее сил хватало только на работу и на обслуживание членов семьи. Дети были предоставлены сами себе и много времени проводили на улице. К. был спокойным, стеснительным, с трудом входил в новую компанию. Часто бывал в окружении старших подростков, куда его брал с собой старший брат. Уже в 14 лет К. пробовал алкоголь, но, это ему не понравилось.
В 16 лет (в это время он учился в ПТУ), по совету товарища, чтобы избавиться от стеснительности, позволил ввести себе внутривенно возбуждающий наркотик. Испугался, появилась навязчивая мысль, что стал наркоманом. Стал избегать своих товарищей, но через три месяца, не выдержав их насмешек и уступив предложениям попробовать еще что-нибудь, «понюхал» героин. Дозы не знал, но отчетливо запомнил, что возникло опьянение (расслабленность, веселое настроение, «стало на все наплевать»).
Во время службы в армии часто употреблял алкоголь (условия позволяли). Дважды находился на гауптвахте «за пьянку». Узнав, что некоторым сослуживцам удается добыть маковую соломку, из которой они готовили опий для внутривенного введения, сблизился с их компанией и стал принимать участие в совместном употреблении наркотика. При встрече со старшими по званию в состоянии опьянения был в высшей мере удовлетворен тем, что «они не могут ничего унюхать», уличить его в нетрезвости и не сажают его на гауптвахту. В конце пребывания на службе сослуживцы доставали опий и кололись до двух раз в день этим самодельным наркотиком.