Наркомэр
Шрифт:
Михалыч вынул фонарик, поставил красный светофильтр и нажал кнопку. Почти сразу же над территорией раздался вой сирены. Михалыч вильнул за дверь и спрятался в темноте подъезда, вслушиваясь в шорохи. Вой сирены не давал прислушаться. Пришлось приоткрыть дверь и наблюдать сквозь щель. Двое охранников промчались мимо, как стадо бизонов, сопя и матерясь. Центральный пост требовал помощи.
Михалыч вышел из укрытия на улицу. Мартын закрыл за ним дверь на крючок. С наскока в контору теперь не попасть. Для этого надо сначала лом найти, прежде чем замок ломать.
В
Михалыч приблизился и только тут понял, что в конце имеется поворот. Действительно, там лежали никому не нужные ящики. В таких давно не возят водку, потому и лежат они здесь без дела, мозоля глаза пожарному инспектору. Но тому ума нет выдать предписание на устранение недостатков. Да и самого инспектора, может, здесь не водилось со времен перестройки.
Михалыч обошел стороной тару. На полу виднелись бесчисленные следы ног. Здесь совсем недавно ходили люди. Возможно, это были охранники. Но для чего им заходить за ящики? Не станут же они там оправляться, чтобы наслаждаться затем букетом благоуханным. Но для чего-то охрану сюда поставили. Совершенно нечего охранять. Длинное подземное сооружение заканчивалось резким поворотом и тупиком с грудой старых ящиков. Если смотреть издалека, то ни поворота, ни ящиков оттуда не видно.
Михалыч обошел этот бесформенный табор, всматриваясь в стены. В любой момент могли возвратиться охранники. Бутылочкин пока что должен их удерживать. Он послал их вдоль забора. Там кто-то «пытался» проникнуть через забор. Такова была часть плана.
Полковник шел вдоль стены, рассматривая ее поверхность в прибор: бетонные блоки тянулись на протяжении всей поверхности. И лишь тупик заканчивался кирпичной кладкой. Скорее всего проход был заложен много позднее, чем был построен сам тоннель. В этом месте он должен был бы выйти к болоту. У которого… У которого стоит бетонный «стакан». Незаконченные сооружения. Нереализованные планы старых времен.
Михалыч тронул костяшками пальцев кирпичную кладку и не ощутил привычную недвижность монолита. Поверхность смягчала удары. Такого быть не могло. Он хорошо помнил это чувство. Даже костяшки должны побаливать. Их-то ведь не обманешь. Не из пробкового же дерева изготовлена кирпичная стена.
Кожемякин вынул перочинный нож, приблизился к углу и надавил лезвием ножа. Сталь погрузилась в глубь миллиметров на пять.
Он по-прежнему стоял в углу, когда почувствовал, что пальцев вдруг коснулась воздушная струя.
«Показалось, наверно, потому что больше нет того ощущения, — подумал он, доставая из кармана свечу. — Нож в кирпич углубляться может, если кладка старая и сырая… Но откуда здесь сквозняк? Не может такого быть, чтобы
Запалив свечу, он присел и приблизил ее вплотную к углу. Пламя не колыхалось. Медленно ведя его кверху, он стал подниматься, продолжая вести пламя вдоль угла. Поднял почти до конца, на вытянутые руки, и стал возвращаться вниз. Показалось… Однако в этот момент пламя дернулось и погасло.
«Значит, поток воздуха не постоянный и зависит от ветра. А это говорит о том, что рядом находится еще одно помещение, связанное с атмосферой…»
Свеча погасла вовремя, потому что под потолком вспыхнул свет. Мартын, услышав шаги охранников, нажал нужный выключатель. Эта манипуляция необходима лишь для того, чтобы охранники возвратились на свое место. Они отсутствовали и наверняка кинутся проверять охраняемый объект. Михалычу нужно лишь спрятаться среди ящиков и притаиться. Возможно, охранники проговорятся.
Он подошел к ящикам, уцепил снизу стопку их и придвинул к себе. У него образовалось неплохое укрытие. Он сидел на ящике. Позади была бетонная стена. Спереди и с боков тоже ящики. На коленях лежал израильский «узи» с глушителем. Тридцать два патрона, готовых к действию. Приходилось пользоваться этим оружием, потому что у него имелся глушитель и целая коробка патронов в запасе.
Вскоре раздался размеренный топот. Шли двое, нехотя разговаривая. Вернее, один больше молчал. Говорил второй. Возбужденным голосом.
— Ободрала всю харю! Как я завтра домой поеду?!.
Они подошли, завернули и остановились напротив Михалыча.
— Отлить, что ли? — рассуждал вслух первый. — Даже ума не приложу, как поеду. Вся рожа в зеленке. Ну, попадется! Развели кошачью ферму!..
— Успокойся… Нюхни кокаина…
Другой протянул пакетик. Тот засосал дозу и успокоился.
— Теперь мне по кайфу службу нести. До утра протерплю. А слушай, в натуре. Чо он нас сунул сюда? Здесь же нет ничего. Ящики одни…
И он, размахнувшись, с разворота пнул стопку ящиков. Если бы Михалыч не держал их с противоположной стороны, они разлетелись бы в разные стороны.
— Видишь? — спросил первый и показал в сторону кирпичной кладки.
— Ну, вижу. И что? Стена кирпичная… — Ему было хорошо после дозы. Подступавшая ломка прошла.
— Это не простая стена. Это стенка. Она ездит туда-сюда. Утром здесь проходят несколько человек и пашут там целый день. Потом они уходят. Днем мы у ворот стоим, поэтому нам не видно бывает…
— Как же они выползают оттуда?
— Не знаю… Да мне и не интересно. Главное, бабки платят, «зелеными».
Первый все-таки не выдержал, вывалил свой «шланг» и принялся поливать иссохшие доски.
— Чтоб не вспыхнули! — осклабился он и громко испортил воздух.
Он знал, что делал. Завтра, а вернее, уже сегодня он сменится, и никто у него ни о чем не спросит. Главное — выстоять, никого не допустить на «объект». А там трава не расти. Пока он дома — здесь хоть пропади все пропадом. Это его устраивает.