Наркопьянь

Ручий Алексей Викторович

 В общем, в скорости мы очутились в ближайших зарослях кустарника, где я уже тщательно обработал ее во все допустимые и недопустимые отверстия тела. Девка оказалась уж очень голодной. Я постарался вовсю – аж взмок. Внутри нее сидел какой-то обезумевший демон секса.

 Удовлетворив даму на славу, я, наконец, кончил. Потом слез с нее и оделся. Она поднялась следом, глаза ее застилала смутная пелена счастья. Да, похоже, секса у нее действительно давно не было. Ну что ж – хоть кому-то сегодня помог – и слава богу. Да и себе доставил удовольствие.

 Пока

мы в кустах предавались своим шалостям, на улице совсем стемнело. Вернувшись, мы не обнаружили ни девушек, ни Философа, ни цветастого покрывала (о, как хорошо бы было поиметь тебя безумная амазонка прямо на нем при всех) – видимо, они решили, что ждать нас смысла нет, и отправились домой. Я мысленно пожелал Философу удачи. Если две другие такие же дикие как эта, то ему придется серьезно попотеть.

 - Что будем делать? – спросил я.

 - Пойдем к нам. Они, наверное, там.

 Мы пошли сквозь теплую ночь отпевающего последнюю песню лета. Парк затих, люди исчезли, тускло мерцали фонари. Романтика, одним словом. Но наши мысли занимал лишь циничный расчет.

 На окраине парка, там, где начинались дома, находился большой торговый комплекс. Она затащила меня в кусты прямо за ним. И тут же спустила штаны. Себе в смысле. Свои я снял сам.

 Прекрасно предаваться любви на лоне каменных джунглей. Но чревато. Тем, что кто-нибудь появится в самый неподходящий момент. Из-за здания торгового комплекса вырулила машина ночного милицейского патруля. Кусты были не такими густыми, чтобы наметанный глаз хищников, ищущих добычу, не смог нас сразу же заметить. Машина остановилась. Задняя дверь открылась, и из салона выползли двое Серых. Было видно, что они остановились не покурить в теплых сумерках. По нашу душу.

 - Черт, - сказал я, покидая ее.

 - Что случилось? – она открыла закатившиеся в исступлении глаза.

 - Менты.

 Тут она испугалась. Все-таки девчонка еще. Студентка. Пороху не нюхала. Я велел ей натягивать штаны и быстро сматываться прочь. Что она тут же стремглав и сделала. Раз – и только видели ее. Я же направился к стражам порядка. Отчитываться за свое маленькое преступление.

 - Добрый вечер, - сказал мне невысокий рябой сержант, когда я подошел к ним, - и что это было?

 - А вы что маленький, - я решил перевести все в шутку, - не знаете, что могут делать двое обнаженных людей разного пола ночью в кустах?

 Шутка не прокатила. Сзади выступил второй.

 - Нарушаем. Придется проехать в отделение.

 - Да ладно, мужики, вы чего? – я улыбнулся, хотя улыбаться сейчас, наверное, стоило меньше всего. – Чего тут такого-то? Что, люди, занимающиеся сексом, опасны для общества? Что, они могут кого-то убить или ограбить?..

 - Это общественное место…

 Да уж… Трудно переспорить робота, имеющего внутри жесткий диск с записанными туда несколькими десятками примитивных фраз, которые он может воспроизводить бесконечно.

 - Ага. Общественное. Общественное – от слова общество, - я посмотрел на мента, пытаясь понять, какие

процессы сейчас происходят под форменной кепкой, у меня сложилось впечатление, что никаких, - а общество – это люди, согласны?

 Мент не ответил.

 - И где вы здесь видите людей? – я показал на пустующий парк и давно закрытый на ночь торговый комплекс.

 Я рассуждал логично, но мои доводы не сработали. Видимо, план любых действий был заложен в их должностной инструкции, и отклоняться от него было слишком трудоемким процессом, заставлявшим делать то, чего им хотелось меньше всего на свете, - думать.

 - Садись в машину, - коротко сказал мне второй мент.

 Что поделать – если тебя не хотят слушать люди в форме и с оружием, придется тебе послушать их. Я нехотя сел в машину. Вечер начинался так хорошо… а закончится, похоже, как всегда.

 Автомобиль тронулся. Прочь с места преступления, так сказать. Ко мне повернулся рябой:

 - А девка чего убежала?

 - Я ей сказал – вот и убежала.

 - Как ее зовут? Где живет, адрес?

 - Не знаю.

 - Дурака не валяй, - он достал сигарету, приоткрыл окошко и закурил.

 - Серьезно говорю. Не знаю, я ее адреса. Мы только познакомились.

 - Чего, - он чуть не поперхнулся, - только познакомились и сразу трахаться?

 - Ну да, - я уселся поудобней, вечно в ментовских машинах тесно, - а чего бы и нет? Я – мужчина симпатичный, она – девушка без комплексов. Сразу поняли, чего нам друг от друга надо.

 Он скурил сигарету до половины и выкинул в окно.

 - Слышь ты, герой-любовник, ты тут не умничай, как решать-то будем?

 Я сразу понял, к чему он клонит. Вопрос не в словах, именах или адресах. Вопрос в конкретной сумме наличных денег. Такова природа власти, на мой взгляд, - тянуться к деньгам. И не важно: правишь ли ты страной или навозной кучей.

 - А как решать-то? Раз забрали – везите теперь в отделение. Оформляться будем, как положено, за нарушение общественного порядка, - заикнувшись о деньгах еще до отделения, он проиграл всю игру сразу – видимо, неопытный попался – теперь я могу делать что хочу и говорить что хочу и уж, тем более, самостоятельно назначать сумму выкупа – все равно дальше отделения не увезут, а я туда сам попросился, - нет, денег даже не просите, - я сразу пошел ва-банк, - не дам, везите меня в отделение – и все.

 Сержантик поник.

 - Ладно, в отделение – значит, в отделение. Только раньше утра не выпустим.

 - Вы меня плохо знаете. Я вам через полчаса надоем.

 И я пошел лечить ему про симулякритивность его собственной власти, про то, что он – лишь иллюзия, плод собственного воображения и вряд ли его уважают даже дождевые черви. Про то, что мешать людям заниматься сексом – не важно, в каком-месте – это преступление против будущих поколений (и тут, я уверен, я был прав). Про то, что… в общем не суть. Уж что-что, а поболтать на такие темы я умел. Парень понял, что серьезно просчитался, заведя со мной разговор.