Народ Моржа
Шрифт:
– А дальше?
– Дальше не поехал! Стоит в воде и думает. Дырмаз, говорит, делать нужно!
– Не дырмаз, а тормоз! Коньки, значит, изобрел… А как у него обстоит с этим?
– Еще как стои-ит! – всхлипнула та, что была помоложе (и потолще). – Вчера три раза приходил… Натер мне что-то… А когда в четвертый раз пришел, я говорю: «Ты что-о-о?! Вааще, что-о ли?!» А он заругался, закричал: «Что ж ты мне сразу не сказала?! Я и забыл совсем!» Дура-ак дли-инный!
– Это – склероз, – поставил диагноз Семен. – Вам к нему повнимательней нужно быть, поласковей.
Потом Семен оказался в камнерезной мастерской. Впрочем, название было неточным, поскольку камень
Дело в том, что основным сырьем или исходным материалом для орудий являются отщепы – относительно тонкие сколы с нуклеуса. Эти сколы делаются либо прямым ударом (целое искусство!), либо при помощи костяного отбойника, по которому и наносится удар. Есть еще и третий способ – отжим. Он наиболее эффективен с точки зрения результатов и позволяет более полно использовать сырье. Правда, сырье должно быть высококачественным, а мастер в совершенстве владеть «магией камня». В свое время, когда металл стал подходить к концу, Семен подкинул Головастику идею усовершенствования технологии отжима. Суть ее заключалась в том, что кремневый желвак, превращенный в нуклеус, помещается в зажим, а отлавливание пластин производится при помощи небольшого рычага и блоков. Идею Головастик подхватил и развил. В итоге через пару лет можно было справлять поминки по очередной «магии» – она превратилась в ремесло, в техническую операцию, которой следует не «овладевать», а учиться. Впрочем, нашлась и пара специалистов, которые довели свое умение до уровня магии – минимум отходов, а пластины-отщепы получаются такие, что… В общем, основным каменным продуктом мастерской сделались не готовые изделия, а эти самые пластины-отщепы, которые потребитель легко мог превратить в любое (или почти любое) орудие.
Миновав «отжимной» цех, Семен оказался в косторезной мастерской. Ничего нового он тут не увидел, кроме того, что все шестеро разновозрастных мастеров заняты, похоже, одним и тем же: из рогов или ребер оленя делают довольно толстые пластины примерно прямоугольной формы размером 10—15 на 3-5 сантиметров или сверлят дырки в уже готовых. «И что же это такое должно быть?» – озадачился Семен и попытался определить местоположение Головастика. Так и не определил, но спрашивать не стал. Из косторезного цеха он проник в длинную холодную полуземлянку, являющуюся рабочим кабинетом и одновременно жильем местного начальника. Где именно Головастик тут спит, Семен так и не понял, поскольку все вокруг было завалено какими-то непонятными предметами (макетами? браком?) из дерева, кости и глины. Здесь имелся свой отдельный выход наружу, который одновременно являлся дымоходом и источником света. Среди прочего хлама Семен разглядел несколько свежих конструкций из тех самых костяных пластин с дырками. Они были связаны друг с другом ремешками различными способами.
Семен выбрался наружу и оказался в некоем подобии внутреннего дворика, огороженного со всех сторон стенами и крышами строений. То, что Семен тут увидел, ему сразу не понравилось. Возле покрытой дерном крыши полуземлянки топтался толстый парнишка. Напротив него – метрах в восьми – стоял длинный худой дядька в грязной, прожженной и рваной рубахе. На одной ноге у него был истертый лошадиный торбаз, из которого спереди торчали голые пальцы, другая же нога была просто обмотана куском старой шкуры на манер портянки. Ее конец отвязался и болтался по снегу, но дядька этого не замечал – он сосредоточенно готовился метнуть в парнишку дротик. Этих дротиков с наконечниками разных типов рядом на снегу валялась целая коллекция. Из подготовительных манипуляций было совершенно
– Да не бойся ты! – сказал Головастик своей жертве. – Стой спокойно – ничего с тобой не будет!
– Да-а, – заныл мальчишка, – а вчера Ужа чуть не убил! До сих пор встать не может.
– Дурак! – обиделся мастер. – В тот раз они встык были, а теперь я их внахлест связал! Это ж, считай, два слоя!
– Все равно больно будет, – не сдавалась мишень. – Почему опять я?
– Потерпишь! – сказал Головастик и отвел для броска руку. – На войне больнее бывает! На!
Только броска не получилось – Семен шагнул вперед, протянул руку и в последний момент успел ухватить пальцами конец древка. Почувствовав сопротивление метательного снаряда, несостоявшийся убийца оглянулся:
– Ты чего?!
– А ты чего? Совсем озверел, да?
– Ничего я не озверел! Но это хорошо, что ты пришел, Семхон! – Мастер подал ему дротик. – На, попробуй – у тебя лучше получается. В грудь целься!
– Щас начну, – отвел Семен оружие в сторону. – Что плохого тебе сделал этот парень?
– Ничего плохого он не сделал, – признал Головастик, – но и хорошего тоже, так что его не жалко. Надо же на ком-то проверять!
– Проверять – что? Как ты дротики бросаешь? Это и так известно – чуть хуже, чем стреляешь из лука. А стрелять из него ты вообще не умеешь.
– Это не важно, Семхон! – взмахнул длинными руками Головастик и пустился в объяснения: – Понимаешь, щит большой и тяжелый. Его на руке носить нужно, и она от этого всегда занята. А если его к себе привязать? Ну, скажем, на шею повесить? Тогда вообще ни ходить, ни руками шевелить не сможешь! Значит, что? Значит, надо, чтоб маленький был и вроде как мягкий, но чтоб не пробивался! Ну, как одежда, только твердая! Помнишь, как мы щиты для баб делали? Ну, пластины железные снаружи крепили? А если не железные, а костяные? А если не на щит, а прямо на одежду – представляешь?!
– Чего тут представлять-то, – вздохнул Семен. – Это ты, батенька, открыл Америку и изобрел велосипед. И что же получилось?
Живую мишень подозвали и принялись ее рассматривать. Парнишка казался толстым потому, что грудь и живот его закрывало некое подобие фартука или передника, составленное из нескольких рядов связанных друг с другом костяных пластин.
– Такие штуки в будущем делают, да? – поинтересовался изобретатель. – «Америка» и «велосипед» называются?
– Такие штуки в будущем делали, – подтвердил Семен. – Они назывались «ламеллярный доспех».
– Правда?! – обрадовался Головастик. – Как здорово!
«Есть у местного гения такая особенность – он не ревнует, когда узнает, что его открытия и изобретения в будущем уже „были", – констатировал Семен. – Данный факт как бы подтверждает, что изобретатель стоит на верном пути. Но что с этим делать?»
– Знаешь что? – сказал Семен. – Сейчас мы все легко проверим: ты снимай, а ты – надевай!
– Точно! – обрадовался Головастик. – И сразу будет ясно!
Дротик Семен выбрал самый тяжелый, с тупым наконечником – учебный. И довольно точно (с такого-то расстояния!) всадил его в центр мишени. Под этим центром, вероятно, располагалось солнечное сплетение. Головастик крякнул и согнулся пополам. Потом отдышался, разогнулся и заявил:
– Нужна жесткая подложка! Чтобы, значит, удар на все сразу распределялся.
– Правильно, – согласился Семен. – А если еще и спину закрыть, то получится доспех под названием «кираса».