Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации

Шредер Эрик

* * *

Набитому деньгами можно говорить все, что угодно,Его любые речи будут слушать с вниманием.Ведь если деньги говорят, то можно бормотать себе под нос,И все равно все скажут: «Как много правды в сих словах».Мой друг, о благородный и возвышенный!Как долго Песнь моя со щедростью его звучит согласно!Но долги, скопившиеся раз, не станут уменьшаться,А

доходы, упавшие однажды, не желают расти.Когда я восхваляю щедрость человека этого,Мне интересно: неужели я заблуждаюсь?Принес свою поэму я – ты раскритиковалМой труд. Ошибка то была моя.Напомнил мне ты поговорку:«Человек, который целует зад,В награду получает ветер».

* * *

Так мы склоняемся и пресмыкаемся пред обезьяноюВ надежде получить хоть долю от награбленного ею, —Лишь унижение приносят все ужимки наши.

О низости визиря

Мать его высочества, должно быть, на рынке торговалаСоленьями собственного приготовления!И его отец определенно занималсяПодобным же почтенным ремеслом!

* * *

Визирь в тюрьме? Приятно глазу видеть,Как рубище атлас сменило,И власяница раздирает кожу его,И кандалы идут ему!

Уличная сцена

Один правитель, знаменитый военачальник, взял большую сумму денег у одного богатого торговца и отказывался платить. «Я решил, – рассказывает торговец, – пожаловаться самому Мутадиду. Когда я приходил к правителю, тот приказывал своим слугам закрыть ворота и позволял им оскорблять меня, как им вздумается. Я пытался использовать посредников, но безрезультатно. Я обращался даже к визирю, но и он ничем не смог мне помочь. Когда я уже собрался идти к халифу, один мой друг остановил меня и сказал:

– Я помогу вернуть тебе деньги прямо сейчас, пойдем со мной.

Я встал и пошел вместе с ним. Он привел меня в скромную мастерскую портного. Старик, сидевший там за работой, читал наизусть Коран. Мой друг объяснил, в чем моя беда, и попросил старца помочь. Дом правителя был невдалеке от мастерской, и мы втроем пошли туда. Когда мы шли, я сделал знак своему другу, чтобы он отошел в сторону, и сказал ему шепотом:

– Должен предупредить тебя, пока не поздно, что этот почтенный человек может пострадать в доме правителя. Насколько я знаю, его, да и нас с тобой там встретят дубинами и оскорблениями. Ты ведь знаешь, что правитель не обратил внимания на заступничество высоких вельмож и самого визиря. Неужели он будет считаться с этим бедняком?

Мой друг рассмеялся от души.

– Не волнуйся, – сказал он, – иди и молчи, ты все увидишь сам.

Вскоре мы подошли к

дому правителя. Как только слуги увидели нашего спутника, они выбежали приветствовать его и пытались поцеловать его руки, чего он, впрочем, не позволил им сделать.

– Что привело тебя к нам, почтеннейший? – спросил привратник. – Наш господин совершает конную прогулку, но, если мы можем что-то сделать, только скажи, твое приказание будет немедленно исполнено. Если же тебе непременно нужен господин, пройди, пожалуйста, в дом и подожди, пока он вернется.

Такое начало обнадежило меня. Мы сели и стали ждать. Вскоре вернулся правитель, он также рассыпался в любезностях, как только увидел портного.

– Скажи, что я могу сделать для тебя, добрый человек, я горю нетерпением исполнить твою волю, – сказал он, даже не став переодеваться.

Портной вкратце изложил наше дело.

– Клянусь Богом, что у меня в доме сейчас есть только пять тысяч дирхемов, – сказал правитель, – возьмите их. В счет остального я предлагаю вам, в качестве залога, мою золотую и серебряную упряжь, я выкуплю их в течение месяца.

На эти условия я с радостью согласился. Я взял деньги и упряжь. Мой друг и портной были свидетелями, мы договорились, что, если правитель в течение месяца не заплатит недостающую сумму, я буду волен продать залог по рыночной цене. Подписав договор, мы удалились. Когда мы вернулись в мастерскую, я высыпал все деньги перед старцем.

– Почтеннейший, – сказал я, – Аллах вернул мне все это благодаря тебе, если ты возьмешь себе четверть, треть или половину, я буду очень рад. Я предлагаю тебе это от всего сердца.

– Ты слишком торопишься отплатить злом за добро, мой друг, – ответил он, – убери свои деньги, и да благословит тебя Аллах.

– Извини, если я невольно обидел тебя. Позволь тогда попросить тебя еще об одной милости, – сказал я, несколько смутившись его ответом.

– Скажи, что ты хочешь.

– Скажи мне, почему правитель сделал для тебя то, чего он не сделал для высокопоставленных вельмож империи?

– Сынок, ты получил то, что хотел, прошу тебя, не отнимай больше у меня время, мне надо зарабатывать на жизнь.

Но я настаивал, и в конце концов он согласился рассказать свою историю.

«Сорок лет тому назад я читал молитвы и учил людей Слову Божьему в мечети, здесь неподалеку, хотя я зарабатывал на жизнь шитьем, единственным ремеслом, которое я знал. Один раз я возвращался с вечерней молитвы и увидел тюрка-гвардейца, который тогда жил в нашем районе. Он был пьян и пытался затащить в свой дом красивую девушку, которой выпало несчастье попасться ему на глаза. Она сопротивлялась и звала на помощь, но, несмотря на все ее крики и плач, никто не посмел вступиться за нее. Она умоляла тюрка не трогать ее:

– Мой муж поклялся развестись со мной, если я проведу ночь вне дома. Если ты не дашь мне прийти вовремя домой, ты обесчестишь меня и себя и погубишь всю мою жизнь и свою душу!

Тогда я подошел к гвардейцу и сказал:

– Остановись! Отпусти ее!

Вместо ответа, он ударил меня со всей силы дубиной, которая была у него в руке, и, не обращая больше на меня внимания, увел девушку в свой дом. Придя в себя, я добрался кое-как до дому. Я смыл кровь и перевязал голову. Боль немного утихла. В это время я должен был читать вечернюю молитву. Я пошел в мечеть и, проведя службу, обратился к правоверным мусульманам с просьбой помочь мне образумить безбожника и освободить девушку.